– Нехорошо читать чужие письма, заглядывая через плечо.Вообще-то по правилам она должна была выключить экран, когда кто-то посторонний заходит в ее отсек, но Маркусу она доверяла и не считала такие меры необходимыми.Он пожал плечами:– Ты же меня знаешь. Я всегда так делаю.И она снова глуповато улыбнулась:– Знаю. Для тебя информация – золотое дно. Поэтому вы с Алексом так преуспели.Его хмурая мина ее удивила.– Теперь я начинаю думать, что лучше бы мне не преуспевать.– Почему?– Так что ты делаешь с чужим сообщением?Как это типично для Маркуса – отвечать вопросом на вопрос.Она не видела причин умалчивать.– Нет ничего необычного в том, что администраторам дают доступ к почтовым сообщениям команды. Это общепринято. Только так можно отслеживать распорядок работ и вникать в детали проекта. Тебя же не удивит, если твоя мама будет слушать адресованные тебе сообщения и делать пометки у тебя в календаре.– Лично я не хотел бы, чтобы мама слышала то, что адресовано мне. – Его безмерно сексуальный голос понизился до шепота заправского соблазнителя.Она громко рассмеялась, чему и сама удивилась.– Могу представить. Кое-какие из твоих сообщений тоже не подходят для материнских ушей. Я стараюсь не читать ничего личного.Ее легкомысленное настроение улетучилось, как только она вспомнила о послании, полученном на прошлой неделе. Может, стоит обговорить это дело с Маркусом, прежде чем идти к Клайну? Она пожевала губу, взвешивая «за» и «против», и в конце концов решила, что должна доверять ему настолько, чтобы по крайней мере спросить у него совета, не как в прошлый раз.Только ей не хотелось делать это у себя в отсеке, да и вообще в помещении фирмы.– У тебя есть планы на обеденный перерыв?Он сверлил ее взглядом, и Вероника спросила себя, о чем он сейчас может думать. Он выглядел очень серьезным, даже грустным.– Я сегодня обедаю с Сэнди, – виновато сказал он, – а потом…Она не дала ему договорить:– Ты обедаешь с Сэнди после того, что было в пятницу вечером?Она старалась говорить тихо, но вместо этого почти завизжала. Ее словно разорвали в клочья. Как он мог думать о свидании с ее блондинистой подружкой после пятницы, после того, что он сказал утром? Она отвернулась, чтобы он не понял, как она расстроена, не желая видеть холодной отчужденности в его глазах.Она почувствовала его руку у себя на затылке. Он отвел в сторону прядь ее волос и поцеловал за ухом.– Это не свидание, родная. Это работа. Ты же знаешь, что я делаю. Не старайся увидеть в этом что-то большее. Ты единственная женщина, которую я сейчас хочу.Это «сейчас» в его устах звучало зловещим предзнаменованием. Она знала, что он думал ее успокоить, но вышло наоборот. У нее все внутри свело от этих слов.– А если завтра все изменится, тогда что?Она никогда раньше не задавала ему таких вопросов. Она играла по его правилам и от этого всегда чувствовала себя отчаянно жалкой. Теперь ей требовалось большее. Она должна знать, оставляет ли он за собой право в любой момент увильнуть ил и хочет установить с ней нормальные, честные отношения, такие, при которых можно строить планы на будущее.Он развернул ее кресло так, чтобы она оказалась к немулицом.И навис над ней, заглядывая прямо в глаза.– За восемнадцать месяцев ничего не изменилось. Я сильно сомневаюсь, что завтра будет по-другому.При напоминании о том, что у него все это время никого не было, у нее немного отлегло от сердца.– Надеюсь.– А я знаю. Если бы существовал способ вырвать тебя из сердца, я бы сделал это, когда ты меня бросила.Ей не понравилось то, что он сказал, и она сердито на него посмотрела.Маркус покачал головой, в глазах его было отчаяние.– Что ты хочешь сказать? Что я должен веселиться от того, что прикипел к женщине, которая ушла от меня не оглядываясь?Вероника прикоснулась к его щеке.– Все было не так.Он закрыл глаза и повернул голову, так что ее ладонь оказалась вровень с его губами. Он нежно поцеловал ее в ладошку и снова открыл глаза. В аквамарине его глаз боль от воспоминаний мешалась с иным чувством, имени которого она не знала. Веронике захотелось успокоить его. Но как?– Я теперь все гораздо лучше понимаю, когда ты рассказала мне о Дженни, но все равно не могу до конца осознать, почему ты мне ничего не сказала тогда. Я не знаю, что готовит нам будущее, моя родная, но уверен – не хочу смотреть в это завтра без тебя.В горле у нее встал ком.– Я бы все отдала, чтобы услышать эти слова тогда, полтора года назад.Он поморщился:– Да, похоже, я не показывал своих чувств.Ей хотелось спросить его, что это за чувства. Но сочла это здесь неуместным. Она слышала, как деловито гудели голоса ее коллег за тонкими перегородками. В любую минуту к ней могли заглянуть. При мысли о том, что кто-то застанет их в такой интимной позе, она встрепенулась и отъехала на кресле. Он, очевидно, понял, о чем она подумала, потому что выпрямился и отступил на шаг.– Сожалею, что сегодня так получилось с ленчем, дорогая.Она кивнула:– Мне тоже жаль.– Как насчет завтра?– Завтра мы ужинаем вместе. – И она к этому времени уже поговорит с мистером Клайном.– Есть причины, по которым я не могу видеться с тобой чаще, чем раз в день? – спросил он.Она глубоко вздохнула. Тот простой факт, что этот неотразимый мужчина готов проводить с ней время, вызывал в ней бурный восторг. С ней, с заурядной серой мышкой!– Таких причин нет.По крайней мере у нее будет возможность поговорить с Маркусом о шпионе в корпорации и посоветоваться с ним насчет встречи с Клайном.Маркус опять улыбался.– Хорошо. Я, пожалуй, пойду. Мне надо написать отчет для босса.Она улыбнулась в ответ.– Тогда тебе и вправду пора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85