– Ты сказала сегодня, что не можешь меня простить. Ты настояла на том, чтобы я отвез тебя обратно в офис. Я не знал, позволишь ли ты снова к себе приблизиться. Я взял в руки папку с твоим делом и хотел ее убрать. Но не смог. Я стал читать твое личное дело потому, что, читая его, я словно приближался к тебе. Я стал фетишистом. Тебе не противно меня слушать?Вероника съежилась от его интонации. Из того, что он говорил и как, выходило, что она ему и вправду была небезразлична, словно ее отказ встречаться с ним действительно задел его чувства. Как будто она причинила ему боль.– Нет. Ты не фетишист, – сказала она и замолчала. Он все равно ее не слушал.И смотрел на Эрона.– Он не боится чужих?От его вопроса ее передернуло. Ей стало стыдно. Маркус не должен быть посторонним для собственного сына, и в том, что он для Эрона чужой, только ее вина.Вероника проглотила комок.– Вообще-то нет.Маркус медленно двинулся навстречу сыну, и Вероника молча взмолилась о том, чтобы Эрон его не испугался.Маркус присел на ковер рядом с мальчиком и осторожно прикоснулся пальцем к светлому локону.– Он красивый.У Вероники зашлось сердце.– Да.– Он уже ходит?– Нет, но пытается. Я думаю, он должен вот-вот пойти. Он все начинал делать рано. В четыре месяца у него прорезался первый зуб, и он уже говорит «не», «мама» и «Джен-Джен».Эрон повернулся и с интересом посмотрел на светловолосого гиганта, присевшего рядом. Он протянул пухлую ручку и дотронулся до голубого цветка у Маркуса нарубашке. Когда малыш улыбнулся, на глаза у Вероники навернулись слезы.– Привет, малыш. Я – папа. Ты научишься говорить это слово тоже.Когда Маркус представился сыну, Вероника чуть не всхлипнула. Как она могла подумать, что Маркус не захочет знать о ребенке?– Прости, Маркус, – хрипловатым от слез голосом сказала она.Он покачал головой, словно не хотел ее слышать.– Не сейчас. Не хочу устраивать перед ним сцену.– Да. Ладно.Маркус сел на пол и взял в руки пластиковый самолет, которым Вероника водила над головой Эрона, до того как он пришел. Изображая рев реактивного двигателя, он начал водить самолетиком перед глазами у удивленного мальчугана.Приземлив самолет на ноги малыша, Маркус предоставил сыну возможность забрать игрушку и засунуть в рот.– Надо было мне повременить с приходом сюда, пока не возьму себя в руки, но я не выдержал и примчался. Не мог ждать. Я и так пропустил десять месяцев. Наверное, я говорю как сумасшедший, но еще двадцать четыре часа я не выдержал бы.Она прикусила губу и ощутила солоноватый привкус крови.– Нет, ты не сумасшедший.Полтора часа пролетели незаметно. Маркус и Эрон привыкали друг к другу. Они играли на ковре, и в один прекрасный момент Маркус улегся на пол, отдав себя в полное распоряжение Эрона, чтобы тот мог поползать по папочке в свое удовольствие, тщательно исследуя все, что найдет на пути.Вероника приготовила ужин, пока Маркус, наблюдая за ней, качал мальчика на коленке. Потом они вместе поели, и Маркус накормил Эрона. Мальчик едва неуснул на своем высоком стульчике, и Вероника решила, что пора уложить его спать.Последние полтора часа донельзя утомили Эрона, да и сама Вероника была как выжатый лимон. За сегодняшний день она прошла все круги ада – начиная с утреннего визита к шефу, во время которого она узнала о роли Маркуса в корпоративном расследовании. Но, как выяснилось, этот день готовил для нее еще одно испытание – вот этот вечерний визит.Всякий раз, когда малыш улыбался отцу, Вероника сжималась под грузом вины – целых десять месяцев она лишала их обоих таких вот счастливых минут.К ее удивлению, Маркус не стал спорить, когда она сказала ему, что пора укладывать сына спать.Он помог ей переодеть Эрона в пижаму, после того как ему сменили подгузник. Маркус действительно оказался умелой нянькой. Так что, рассказывая о своем участии в жизни маленькой Хоуп, он не преувеличивал свои заслуги.Маркус уложил их маленького сына в кроватку и несколько долгих минут стоял рядом, оставив руку на спине Эрона, пока их мальчик крепко не заснул.Отгоняя глупые, непрошеные слезы, Вероника повела Маркуса в гостиную.– Нам надо поговорить.Он кивнул, но при этом спросил:– Где твоя сестра?– В библиотеке. Она пишет доклад. Между половиной девятого и девятью она вернется.Слава Богу, что Дженни не было. Вероника и представить себе не могла, что бы произошло, будь Дженни дома. Скандала бы не миновать.– Получается, у нас не очень много времени для разговоров.Вероника прикусила губу и поморщилась – опять она попала на то же место, и снова выступила кровь.Да. В запасе у них был час, от силы полтора. Сколько бы раз ни повторила она свое «прости, Маркус», этим все равно горю не поможешь. Маркус ее не простит.– Хочешь кофе? Он сел на диван.– Нет.Она устроилась на своем обычном месте, поставив корзинку с вязанием на пол.– Я понимаю, что мои слова не вернут те десять месяцев, что я молчала, но все равно – прости.У Маркуса под скулами заходили желваки.– Почему?Она не стала делать вид, что не понимает, о чем он спрашивает.– Я думала, ты не захочешь знать. Ты ведь всегда был против обязательств и ясно дал понять, что у нас не может быть будущего. Я предположила, что так же ты отнесешься и к ребенку.Он посмотрел на нее недоверчиво, и она вынуждена была выпалить всю правду:– И я боялась.– Чего? – грубо спросил он.Он сидел всего лишь на другом краю дивана, а ей казалось, будто он на другом конце пропасти.– Что ты попытаешься отнять у меня сына. Я предала тебя, продала секреты компании, и я знала, что ты меня не любишь. Это не оправдание, но я не могла тогда мыслить ясно. Я была слишком расстроена болезнью Дженни, чтобы разумно оценить ситуацию и принять во внимание твои законные права отца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85