И еще она захотела 5'знать, что я планирую надеть на завтрашний праздник в честь дня рождения твоей мамы.
Бретт застонал. Он выглядел всерьез расстроенным.
– Вот этого я и боялся. Но у всего есть и хорошая сторона. Элеонора и мама явно решили принять тебя в наш клан. Иначе сестра никогда бы так открыто с тобой не общалась.
– Скорее всего они понимают, что тебя не сломить никакими силами, и раз уж ты что-то надумал, то так тому и быть. А раз ты все равно уломаешь меня стать твоей женой, то лучше смириться с неизбежным.
– А ты готова смириться с неизбежным?
– А ты как думаешь?
– Что ты еще не сдалась. – Бретт вздохнул. – Но не надо обманываться насчет мамы и Элеоноры. Если бы ты им не понравилась, они бы не стали ни с чем мириться.
– Они общались со мной от силы часа два. Как они могли так быстро составить обо мне мнение?
– Иногда хватает и часа, чтобы понять, с кем имеешь дело. И хотя маме нравится делать вид, что я никогда о тебе не говорил, на самом деле я говорил. И еще я много им рассказал о тебе, когда позвонил предупредить, что приеду не один.
– Ты хочешь сказать, что говорил им обо мне раньше?
– Ты была мне другом, Клер. Да, я говорил о тебе.
– Не могу представить, о чем ты мог говорить.
– Что ты в компьютерах разбираешься не хуже меня. О чем еще?
– Ах это. – Почему-то Клер испытала разочарование. Он не говорил о ней как о женщине, но что он мог о ней рассказать? «Мама, у меня есть подружка с рыжими лохмами и абсолютно безвкусная в плане одежды, и ей нравится проводить свободное время, навещая стариков». Вряд ли бы он счел нужным рассказывать об этом.
– Я говорил, что ты чертовски сексуальна, и удивлялся, что ты ни с кем не встречаешься.
– Я была слишком занята.
– Тебе просто никто не нравился. Кроме меня, – ехидно заметил Бретт.
– Ну и что с того? Это не значит, что я не смогу прожить жизнь без тебя.
– Ты в этом так уверена?
Честный ответ привел бы к более глубоким выводам, и поэтому Клер упрямо поджала губы.
Бретта это нисколько не смутило. Он просто довольно усмехнулся. Клер стало не по себе.
– Именно так я и думал, – заключил Бретт.
– Не задирай нос. Ты еще не на коне. И твоих родных удар хватит, если они узнают, что ты собрался жениться на женщине, отец которой совершил самоубийство, чтобы уйти от проблем, а мать спилась примерно по той же причине.
– Они уже об этом знают, и ничего.
Глава 20
У Клер перестало биться сердце.
– Ты рассказал им о моих родителях?
– Нет. И я никогда не расскажу, если ты этого не захочешь, но они знают, что я хочу жениться на тебе и ты – моя женщина. Они увидели тебя, и ты им понравилась – это все, что имеет значение. А совсем не то, кем были твои родители.
Все обстояло совсем не так просто. И Клер это знала, даже если этого не понимал Бретт.
– Твоя сестра – общественная фигура. Можно сказать, политическая. Когда приходит время выборов, журналисты порой накапывают такое, о чем лучше вообще никому не знать. Что, если они вынесут на суд общественности мое происхождение и заставят ее краснеть?
– Не забывай, что она не сенатор штата. У нас тут не принято вести такого рода грязные кампании. Но, даже если нечто подобное произойдет, она просто скажет, что восхищена тем, как ты распорядилась своей жизнью и чего добилась вопреки всем преградам. Потому что это правда, Клер. Ты необыкновенная женщина. Ты рушишь все стереотипы, и я тобой восхищаюсь.
Глаза защипали непрошеные слезы.
– Спасибо.
Бретт поцеловал ее. Быстро и крепко.
– А теперь скажи мне, что ты думаешь о моей семье?
– Мне они нравятся, но я понимаю, почему ты живешь в Монтане.
Бретт кивнул.
– Они всюду суют свой нос, а мне это не нравится.
– Именно.
Клер отступила от него, ей вдруг захотелось, чтобы ее личное пространство никто не нарушал.
Слова Бретта тронули ее, но она не была уверена в том, что он прав. Она охотно верила, что для него ее биография не представляет проблем, но она не была уверена – что бы он ни говорил, – что его сестра воспримет правду о том, кем были родители Клер, столь же оптимистично.
Клер остановилась возле картины, изображавшей маленькую девочку, копавшуюся в грязи. Белое платье в оборочках было безнадежно заляпано грязью, но девочка с самозабвенным счастливым лицом «пекла пирожки» из мокрого песка, используя в виде формочки не игрушечную, а, пожалуй, самую настоящую форму для пирога. Что-то знакомое было в этом ребенке.
– Похожа на Дженни.
– Это она и есть.
– Художник очень талантлив.
– Спасибо.
Клер посмотрела на подпись. «Г.Б. Адамс».
– Это твой родственник?
– Можно и так сказать. Г.Б. Адамс – это я.
Клер остолбенела.
– Что?
– Я стал заниматься живописью несколько лет назад. Я видел в этом занятии способ уйти от мучительных воспоминаний, связанных с пребыванием на войне.
– Что означает первая буква?
– Гамильтон.
– Твое первое имя – Гамильтон?
– Эй, это не так уж плохо. Брату пришлось еще хуже, чем мне. Представь, каково жить с именем Лорен Куинси Адамс Четвертый.
– Так его зовут Лорен или Куинси?
– Родители пытались закрепить за ним имя Куинси, затем младший, но он отвоевал право зваться Лорен. Они сошлись на компромиссе в виде Л.К., но если есть на свете мужчина, который может жить с именем Куинси и надеяться на серьезное к себе отношение, то это мой брат. Он судья по призванию. Мастер компромиссов. Превосходный судейский сын.
– А ты считаешь себя таковым?
– Они хотели, чтобы я стал врачом. Сестра тебе разве не говорила?
– Говорила.
Несмотря на то что Бретт сам задал этот вопрос, ответ Клер удивил его.
– Да уж, ее и впрямь понесло. В любом случае я сильно их разочаровал, когда решил пойти в армию сразу после школы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89