Фильм снимался всю весну 1974 года прямо в Нью-Йорке – в ресторанах «У Кларка» и «Эль Марокко», отелях «Пьер» и «Плаза». В апреле съемочная группа отправилась в Центральный парк, недалеко от которого – всего-навсего через улицу – в отеле «Наварро» жила Джеки. Она частенько забиралась вместе с другими на «Холм желаний», который упоминался в романе. Джеки готовилась через три месяца поехать в рекламное турне. Кто-то из репортеров обратил внимание на то, что она охрипла, по-видимому, после затянувшегося бронхита и двусторонней пневмонии.
Один из эпизодов снимался в зооуголке, где две ламы должны были тереться мордами о руки героя и героини. Но стоило только режиссеру крикнуть: «Мотор!»– как они убегали из кадра. «С ними больше возни, чем с Бетт Дэвис», – жаловался ассистент режиссера.
Посетители парка спокойно реагировали на работу съемочной группы. Какая-то женщина сказала своей приятельнице: «Сегодня львы закрыты, давай лучше сходим в кино». Местным полицейским довелось в свое время наблюдать за съемками «Крестного отца». А продавец мороженого однажды угодил в кадр, когда снимали Барбару Стрейзанд.
Джеки возлагала на будущий фильм немалые надежды. Ее подвели с предыдущими экранизациями, хотя «Долина кукол» продолжала делать приличные сборы. А ведь, по существу, ее романы были словно созданы для кинематографа!
В этот последний год Джеки пришлось отказаться от многих своих нарядов, потому что истонченная химиотерапией кожа стала сверхчувствительной. Она всегда славилась умением хорошо одеваться и не раз участвовала в качестве комментатора на показах мод. Актриса и фотомодель Кэрол Бьоркмен, которой писательница посвятила «Машину любви», научила ее разным премудростям. Джеки не любила одеваться у одного и того же модельера, но выделяла Валентино, Сен-Лорана, Кардена и, конечно же, Пуччи. Собственно говоря, она-то и сделала Пуччи знаменитым модельером.
Она также любила парики. У нее были красивые, но слишком тонкие волосы, и она прибегала к парикам и накладкам, чтобы сделать их попышнее. Сначала Джеки предпочитала дорогие европейские парики, но потом сказала одной знакомой: «Я подолгу сижу дома, любуюсь своей накладкой стоимостью в триста пятьдесят долларов и размышляю: каждый выпавший волос – это потерянные двадцать пять центов». И она стала покупать менее дорогие восточные парики по шестьдесят девять долларов.
Джеки радовалась: «Я больше не хожу в салон красоты, а отсылаю туда парик, чтобы его привели в порядок. А дома мне прекрасно служат собственные волосы».
Забавный случай произошел с Жаклин в 1960 году, когда она была популярной ведущей коммерческих телепередач. В то время считалось неприличным носить искусственные волосы (позднее все радикальным образом переменилось). Однажды Джеки вместе с приятельницей заглянула в битком набитый ночной клуб, и тут вдруг приятельница громко прошептала: «Ты носишь парик?» Джеки не растерялась, а сорвала с себя парик и, помахав им в воздухе, громко ответила: «Разумеется, нет!»
Такой – абсолютно непосредственной – она осталась в памяти людей.
В последние несколько месяцев ее прекрасные наряды сиротливо болтались на вешалках, а парики покоились на специальных подставках. Джеки испытывала такую адскую боль, что не могла выносить трения одежды о свою кожу. Она заранее привела в порядок все свои дела, но по-прежнему никому ничего не говорила, даже ближайшей подруге Дорис Дей.
Они подружились после того, как Джеки увидела фотографию Дорис Дей с очень похожим на Жозефину пуделем. Завязалась переписка. Джеки посетила Дорис в Калифорнии, и они быстро сблизились, даже придумали друг для друга смешные прозвища: Дорис стала Кларой Мандельбаум, а Джеки – Опалом.
И все-таки Джеки так и не открылась подруге, несмотря на то, что знала: Дорис в течение долгого времени ухаживала за своим умирающим от рака другом, комиком Билли Де Вулфом. У него никого не было, и Дорис до конца заботилась о нем. После смерти Билли Джеки хотела признаться Дорис о своей болезни, но у нее не хватило духу.
В последний раз ее привезли в клинику с температурой 40,5. Она была без сознания. Дорис звонила каждый день. Однажды Ирвинг сам позвонил ей в Калифорнию: «Умоляю, Клара, скорей!» Она вылетела первым же самолетом.
«Ирвинг так и не отважился сказать мне правду, – поведала Дорис. – Просто не смог выговорить это слово. Но я догадалась».
Джеки пролежала в коме несколько недель. Когда она на мгновение приходила в себя, то просила Ирвинга забрать ее домой. Смерть наступила в 8 часов 01 минуту вечера в субботу 21 октября 1974 года в клинике «Доктор».
«Как раз в день похорон я должна была явиться в суд, для чего накануне пришлось срочно вернуться в Лос-Анджелес, – рассказала Дорис в интервью для „Дамского домашнего журнала“. – Я посмотрела на часы – в Нью-Йорке уже начались похороны. Я закрыла глаза и увидела перед собой сияющую Опал. Рядом с ней стоял ее отец. Она улыбнулась и сказала: „Клара, со мной все о'кей. Ты была абсолютно права: жизнь вечна“».
По желанию самой Джеки ее тело было кремировано. Прах в большой медной урне установили в гостиной квартиры, где она жила. Судьба дала ей все, чего она желала. Но самым удивительным в жизни Жаклин Сьюзен были ее отношения с мужем. Сравнивая свой брак с Бартонами или Нуриевым и Фонтейн, она – быть может, единственный раз в жизни – недооценивала себя. Союз Ирвинг – Джеки стал одной из прекраснейших любовных историй нашего времени.
После смерти жены Ирвинг основал Фонд исследовательских работ в области онкологии имени Жаклин Сьюзен при Университете Рокфеллера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40