И не без оснований. Однажды известный актер и режиссер Эдди Кантор, назвавший ее «своей шестой дочерью», поделился таким наблюдением: «Некоторые женщины стремятся опекать мужчин, а Джеки, наоборот, любит, чтобы ее опекали». Сама Джеки сознавала опасность стать «папиной дочкой» и успешно избежала ее, став «дочкой» Ирвинга.
«Я убедилась, что Ирвинг – даже больше мужчина, чем мой отец. Он любил меня гораздо сильнее себя самого. Я нуждалась в опоре и мечтала, чтобы со мной обращались как с принцессой».
Ирвинг Мэнсфилд был легок на подъем и чрезвычайно уверен в себе. Из него ключом била энергия. В этом городе он знал всех и каждого. Хотя Джеки превосходила его по части честолюбия, он тоже стремился быть в гуще событий. Они помогут друг другу прославиться!
Брак с Ирвингом дал Джеки чувство защищенности в самой незащищенной в мире профессии. Дружбу в море вражды. И любовь.
Более тридцати лет спустя, когда они растеряли все иллюзии и былая наивность уступила место жесткому, даже циничному взгляду на жизнь, Джеки по-прежнему отзывалась о муже в восторженных тонах. «Мы – как Нуриев и Фонтейн, – говаривала она. – Или как Бартоны». Ей было свойственно брать для сравнения самых романтичных, самых выдающихся мужчин и женщин своего времени. В этом же свете она видела себя и Ирвинга – с самого начала и до самой смерти.
Впоследствии, верная своей привычке пускать биографов по ложному следу, Джеки утверждала, будто они поженились в 1945 году. Но если верить газетной хронике, свадьба состоялась в 1939 году в Элктоне, штат Мэриленд. Однако в книге регистрации браков запись об этом событии отсутствует. Скорее всего, Жаклин и Ирвинг стали мужем и женой в 1939 году в Филадельфии, в доме ее родителей. И по возвращении в Нью-Йорк въехали в дом номер 730 на фешенебельной Пятой авеню.
Глава 3. ЕЕ ПРОСТО НЕ ЗАМЕТИЛИ
В свои восемнадцать лет Джеки оказалась на распутье. Она могла вращаться в изысканных театральных кругах, которые олицетворяла в ее глазах респектабельная мисс Гилмор, или с головой уйти в пестрый мир шоу-бизнеса. Выйдя замуж за Ирвинга, она автоматически сделала выбор. Оба были без ума от шоу-бизнеса и вечно паслись в ночных ресторанах и клубах, где играл джаз и где они не чувствовали себя белыми воронами.
Джеки продолжала пробоваться на разные роли, так как по-прежнему упорно стремилась к собственной карьере. Она обладала ярко выраженной индивидуальностью и не собиралась довольствоваться амплуа «миссис Ирвинг Мэнсфилд». В декабре 1939 года ей досталась еще одна маленькая роль – в пьесе «Она отдала ему все». Спектакль провалился с таким треском, что даже не удостоился упоминания в ежегодном театральном обозрении. Это была душераздирающая мелодрама по пьесе Артура Джеймса Пеглера и Чарльза Уошберна «Потерянная сестричка». Дорта Дакворт играла Фанни Уэлком – невинную, вечно заплаканную крошку, а Джеки – одну из ее сестер. Чтобы как-то оживить представление, в антрактах показывали кафешантанные номера – их принимали теплее, чем саму пьесу. Тем не менее актеры заслужили одобрительные отклики в прессе – все, кроме Джеки: ее просто не заметили. Вскоре спектакль был снят с репертуара.
Днями напролет Джеки бегала по агентствам и пробовалась на разные роли, а по вечерам изображала из себя замужнюю даму. Дома, в Филадельфии, ее не научили готовить и следить за порядком, но, будучи женой Ирвинга, она не ощущала своей «неполноценности». Ирвинг неплохо зарабатывал, и они могли позволить себе не считать деньги. «С самого начала, – делилась Джеки, – Ирвинг приучил меня выбирать из того, что было напечатано на левой стороне меню». Утром, постаравшись встать пораньше, после того как они допоздна засиделись в модном ресторане или ночном клубе, Джеки отправлялась на поиски работы. Следующую роль она получила только в марте 1941 года, в спектакле «Мои прекрасные леди». Ее опять угораздило играть в бездарной пьесе рядом с талантливыми актерами. «Прекрасные леди», Селеста Холм и Бетти Фернесс, играли двух американских хористок, выдающих себя за титулованных особ из Европы. Они попадают в высшее общество Уэстчестера и, прежде чем их успевают вывести на чистую воду, обзаводятся богатыми женихами. «Мои прекрасные леди» стартовали в театре «Гудзон» 23 марта 1941 года и выдержали всего тридцать два представления. Джеки снова оказалась не у дел.
Конечно, превратности театральной жизни в значительной степени смягчались тем, что она была женой Ирвинга Мэнсфилда, имевшего постоянную и хорошо оплачиваемую работу. Джеки всегда была в курсе всех новостей и не бедствовала, даже сидя без работы. Тем не менее, она не позволяла себе расслабиться – была счастлива, но держала себя в ежовых рукавицах.
Наконец Джеки показалось, что в ее судьбе наметился перелом. Эдди Кантор, один из клиентов Ирвинга, быстро ставшего заметной фигурой в шоу-бизнесе, решил вернуться на Бродвей после тринадцатилетнего пребывания в Голливуде. Пьеса представляла собой музыкальную версию «Троих на лошади» – несколько лет назад этот хит Джона Сесила Холма и Джорджа Эббота выдержал рекордное число постановок. Джеки досталась роль секретарши Кантора, мисс Кларк. Пьесу, которая в новой редакции получила название «Глаза банджо», можно было отнести к так называемым «костюмным» спектаклям. Стройная, с великолепной фигурой и осанкой, Джеки поражала воображение в элегантнейшем костюме, туфлях с ремешками до щиколотки и вычурной шляпке с вуалью. Конечно, личное знакомство с Кантором кое-что значило, но, нужно отдать Джеки должное, она и без того казалась созданной для этой роли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40