Колобродны. За ними должно иметь смотрения поболее. Армяне известны как народ, ко всем полезным делам имеющий расположение, а также весьма башковитый. Посему завлечение их в эти места тоже весьма желательно.
– Какого мнения вы, Григорий Семенович, о зазывании к нам итальянцев и немцев? – спросил де-Рибас.
– Из немцев поселены в Одессе лишь несколько семей, ушедших из Германии по соображению несходства их религии с тамошними исповеданиями. Это в некотором роде сектанты. Замечено, что немцы в устроении их жизни, а также в прилежании к земледельческой промышленности и к разным ремеслам довольно для других примерны.
Кирьяков не знал, а потому и не сказал, что первые меннониты в Екатеринославской губернии появились на фургонах, куда были впряжены ранее здесь невиданные коняги-битюги. Это случилось в 1787 году. Всего их было 510 мужиков и 400 баб. Платье на всех было домотканное, но доброе и чистое. Меннониты были нетерпимы к насилию. Из прежних мест жительства они уходили потому, что не хотели отбывать войсковую повинность. Отказавшись от меча, меннониты крепко взялись за орало. Землю они пахали глубоко, сеяли ко времени, на посевы у них шло лучшее зерно. Выращивали они пшеницу, но бывало, что и рожь. У молдаван меннониты стали перенимать кукурузу. В 1795 году, когда в Одессе зерно пошло на заграничный торг, то негоцианты за четверть ржи давали по шесть рублей ассигнациями, за кукурузу вдвое больше. Правда, кукуруза требовала и гораздо большего ухода, но меннониты в трудах были прилежны, особо проворны в каменном строительстве.
– Что до итальянцев, то те более иных голосисты, – продолжал Кирьяков, – надо бы тем итальянцам соорудить домину, которая у них называется театрум, в той домине с разных сторон наделать чуланов, в чуланы напихать поболее обывателей, чтобы способно было им видеть и слышать итальянцев, поющих на разные голоса. В одночас можно бы играть на дудах, составляющих оркеструм. От таких увеселений у здешних обывателей было бы благочиние. Оттого и полиции меньше забот.
– Благородные занятия содействуют благородству характеров и располагают людей на благомыслие и добрые дела, – согласился де-Рибас.
Молдаване разных состояний, не исключая богатых купцов и бояр, шли в Заднестровье от неволи их господарей, которые были слугами султана и грабителями. Селились молдаване у Тираспольской заставы. Так возник молдавский форштадт, вскоре он стал называться Молдаванкой. Самым знаменитым жителем тут был Грицько Остудный, за него пошла вдова, потерявшая мужа при неясных обстоятельствах. Возможно, что он по какой-то причине удавился. Она держала Грицька в руках крепко. Хата, в которой жил Грицько со своей венчанной женой, была снаружи и внутри чисто побелена. Вдоль стен горницы стояли длинные лавки, которые здесь назывались канапками, посреди горницы – большой, покрытый скатертью стол, а в углу кровать, на ней целая гора подушек в вышитых наволочках.
Жену Грицька Остудного звали Еленой. С ней ему поначалу было уж очень трудно, так что он хотел было даже бежать или в крайности, по примеру ее первого мужа, удавиться. Жизнь для Грицька превратилась в чистое мучение. Елена принуждала его по субботам мыться в бане и менять подштанники, так что из него вовсе выветрился прежний дух. К борщу, вареникам, а также к иному прочему, что едят православные, она Грицька не допускала, пока он не вымоет руки. И уже чистое наказание было в том, что Грицьку строго было указано в горницу в сапогах и свитке не ходить и, упаси Боже, в таком виде не ложиться на кровать. Когда Елена замечала в хате или на хате какую трещину, то она тотчас же принуждала Грицька замазывать ее глиной и известью. Грицько делал то нехотя, но повиновался, поскольку жена имела над ним большую силу. Хаты и у прочих молдаван по обыкновению были подмазаны и чисто побелены, во дворах росли различные деревья и виноградные кусты, между ними бегали дети. При этом они не сквернословили, не ломали ветви деревьев и кустов, не курили цигарки, не били окна и не чинили другие непотребства.
В ту пору тут детей учили самую малость: вере в Бога, почитанию родителей и старших, в крайности чтению, письму и четырем арифметическим действиям. С сызмальства их принуждали в разные работы: подпасками у чабанов, табунщиков и чередников, погонщиками быков и поводырями коней при вспашке земли. Девчушкам полагалось быть под материнской рукой по домоводству. В праздничные дни дети с родителями шли в церковь, от того они знали послушание и страх божий.
В доме де-Рибасов бывал Пачиоли – мрачный бородач с Родоса. В его обществе были рассуждения о переселении греческих семей в Одессу, в окрестные слободы и хутора. Пачиоли утверждал, что это избавит множество православных христиан от турецкого тиранства, полного истребления и даст им надежное прибежище в этом крае.
Пачиоли говорил медленно, мучительно выискивая нужные слова, хоть на российской службе он был шестой год.
В мае девяносто пятого года по ходатайству де-Рибаса государыня подписала рескрипт. Грекам и албанцам, служившим в прошлую турецкую войну в русской армии и немало потерпевшим от разных лишений, у Одессы пожаловано было 15 тысяч десятин непаханной земли, велено ставить дома, сараи, кому надо гумна и другие строения хозяйственной надобности. Государыня велела также давать тем и вновь прибывшим грекам из казны достаточные для обзаведения ссуды.
На обеды к де-Рибасам стал хаживать избранный греками в попечители Кесоглу. Он неизменно был в красной феске с черной кисточкой и в широченных шароварах. От Кесоглу несло табачищем, отчего у Анастасии Ивановны едва не случалась мигрень.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122