Даже просторная спальня с двумя примыкающими ванными не произвела на нее особого впечатления. Жози ясно дала понять, что не собирается здесь задерживаться. Обнюхав углы, она решительным шагом направилась к выходу и нетерпеливо вильнула хвостом, что должно было означать: «Ну, а теперь давайте сматывать удочки – и поживее!»
Потом она в знак протеста отказалась от пищи. А если такое происходит в Конкорде, это что-нибудь да значит! Мне никак не удавалось втолковать ей, что это временное явление – всего лишь каникулы. Жози решила, что мы решили сменить постоянное место жительства, и тосковала без всего, с чем успела сродниться ее душа: без Центрального парка, Пятой авеню, походов в магазин «Блумингдейл»…
Приходится признать, что Жози – горожанка до мозга костей. Горный воздух действовал ей на нервы. Кроме того, она не умела играть в гольф и плавать в бассейне, а когда я выводила ее на прогулку, не находила, что бы понюхать. Всюду была только свежая зеленая травка.
Мы чудесно провели время, и в конце второй недели нам ужасно не хотелось уезжать. Зато едва Жозефина увидела, как грузят багаж, она моментально ожила. При выезде на Уэстсайдское шоссе это была другая собака. А когда на горизонте замаячили очертания Центрального парка, она чуть не захлебнулась от восторга. Она возвращается домой!
Влетев в вестибюль отеля, Жози подарила нежный поцелуй швейцару, перецеловала всех коридорных – даже одного, которого раньше недолюбливала, – и покаталась по полу. Кому нужна горная травка? Куда приятнее поваляться на ковровой дорожке! Мы с Ирвингом с грустью отметили, что Жозефина стала типичной городской собакой и могла быть счастлива только в Нью-Йорке.
Осень в Нью-Йорке не поддается описанию! Зима же – совсем другое дело. Каждый день Жозефина выбегала на улицу, ожидая встретить такую же температуру, как у нас в номере. Морозный воздух заставал ее врасплох, и она замирала на месте. Будучи чрезвычайно практичным существом, Жози немедленно давала понять, что дома ее ждут неотложные дела. Некогда ей разгуливать! Можно заняться физкультурой и в душных апартаментах.
В январе Жози исполнилось два года, а через месяц она дебютировала в телешоу Роберта Льюиса. Поздравления сыпались со всех сторон. Слава Жози докатилась до Лос-Анджелеса. Ее успехам радовались наши друзья в Детройте. И, что важнее всего, ее видела моя мать в Филадельфии. Сдержанная от природы, она тем не менее с удовольствием принимала поздравления целого города.
Она без единого звука приняла гордое звание бабушки. Потому что, хотя мама не держала ни кошки, ни собаки, вообще-то она была большой любительницей животных.
У мамы есть шикарная, золотистого цвета ковровая дорожка. И если бы сам доктор Бен Кейси (о котором она отзывается с неизменным восхищением) однажды заглянул к ней на чашку чаю, она не постеснялась бы предложить ему разуться.
До сих пор ей отчаянно не везло с домашними любимцами. Взять хотя бы аквариум с тропическими рыбками. Другие покупают несколько рыбок, и вскоре в аквариуме плавает не менее миллиона особей. А мама купила миллион, но они оказались каннибалами. Чем бы она их ни потчевала, они предпочитали лопать друг друга. Так шло до тех пор, пока на весь огромный аквариум не остался один чудовищно раскормленный победитель. Конечно, мамино сердце было закрыто для трехдюймового монстра, сожравшего всех соседей и даже родственников, но врожденное гуманное чувство не позволяло уморить его голодом. Она испробовала все виды рыбьего корма – он гордо отвергал их, предпочитая таять на глазах, но не глотать такую гадость.
Однако мама не уступала ему упрямством и не собиралась скармливать каннибалу живых рыбок – это было бы преступлением.
И кто же одержал победу в этом поединке двух характеров? Каннибал. Он сдох, но так и не сдался. Может, оно и к лучшему, а то еще немного – и мама могла дрогнуть. Она уже начала интересоваться, почем золотые рыбки.
Потом у нее была канарейка, которая не желала петь. И парочка волнистых попугайчиков, вечно сидевших в разных углах клетки и дувшихся друг на друга. Вскоре один попугайчик умер. Общеизвестно, что когда один из пары гибнет, другой незамедлительно – в течение суток – следует за ним. Так поступают решительно все попугайчики – только не тот, что остался у моей матери. Для него как будто началась вторая молодость. Он отрастил новые перышки и без умолку щебетал, вследствие чего через три недели умер от горлового кровоизлияния. Его бедное горло не выдержало столь интенсивного пения, а сердце – такого огромного счастья.
С матерью Ирвинга все обстояло совершенно иначе. Она также была вдовой и жила одна. У нее не было золотистых ковровых дорожек, и она терпеть не могла животных. Тем не менее, это была очень умная женщина, и раз уж мы с Ирвингом помешались на Жозефине, она решилась на компромисс. Ей все еще трудно было признать Жози кровной родственницей, но она согласилась считать ее другом дома.
Однако шоу-бизнес делает всех равными. Помните, как подружились принцесса Маргарет и Дэнни Кэй? А если бы Грейс Келли не получила «Оскара» и не сыграла главные роли в нескольких фильмах, откуда бы принц Рэйниэр узнал о ее существовании? И уж, конечно, моя свекровь была ничуть не менее впечатлительна. После того как Жози стала появляться на телеэкране, отношение к ней матери Ирвинга стало меняться к лучшему. Я замечала это во время наших визитов в Бруклин. Начать с того, как она знакомила нас со своими друзьями:
– Джеки, ты, кажется, знакома с миссис Брэфф? Миссис Брэфф, это Жозефина, наш пудель из шоу Херба Шелдона и Роберта Льюиса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62