И в то время как пани Мюллерова, заплаканная и
растроганная, процеживала кофе, бравый солдат Швейк пел, лежа в
кровати:
Виндишгрец и прочие паны генералы
Утром спозаранку войну начинали.
Гоп, гоп, гоп!
Войну начинали, к господу взывали:
"Помоги, Христос, нам с матерью пречистой!"
Гоп, гоп, гоп!
Испуганная пани Мюллерова под впечатлением жуткой боевой
песни забыла про кофе и, трясясь всем телом, прислушивалась,
как бравый солдат Швейк продолжал петь на своей кровати:
С матерью пречистой. Вон-- четыре моста.
Выставляй, Пьемонт, посильней форпосты.
Гоп, гоп, гоп!
Закипел тут славный бой у Сольферино,
Кровь лилась потоком, как из бочки винной.
Гол, гоп, гоп!
Кровь из бочки винной, а мяса -- фургоны!
Нет, не зря носили ребята погоны.
Гоп, гоп, гоп!
Не робей, ребята! По пятам за вами
Едет целый воз, груженный деньгами.
Гоп, гоп, гоп!
-- Ради бога, сударь, прошу вас! -- раздался жалобный
голос из кухни, но Швейк допел славную боевую песню до конца:
Целый воз с деньгами, кухня с пшенной кашей.
Ну, в каком полку веселей, чем в нашем?
Гоп, гоп, гоп!
Пани Мюллерова бросилась за доктором. Вернулась она через
час, когда Швейк уже дремал.
Толстый господин разбудил его, положив ему руку на лоб, и
сказал:
-- Не бойтесь, я -- доктор Павек из Виноград. Дайте вашу
руку. Термометр суньте себе под мышку. Так. Покажите язык. Еще.
Высуньте язык. Отчего умерли ваши родители?
Итак, в то время как Вена боролась за то, чтобы все народы
Австро-Венгрии проявили максимум верности и преданности, доктор
Павек прописал Швейку бром против его патриотического
энтузиазма и рекомендовал мужественному и честному солдату не
думать о войне.
-- Лежите смирно и не вздумайте волноваться. Завтра я
навещу вас.
На другой день доктор пришел опять и осведомился на кухне
у пани Мюллеровой.как себя чувствует пациент.
-- Хуже ему, пан доктор,-- с искренней грустью ответила
пани Мюллерова.-- Ночью, когда его ревматизм скрутил, он пел, с
позволения сказать, австрийский гимн.
На это новое проявление лояльности пациента доктор Павек
счел необходимым реагировать повышенной дозой брома. На третий
день пани Мюллерова доложила доктору, что Швейку еще хуже.
-- После обеда, пан доктор, он послал за картой военных
действий, а ночью бредил, что Австрия победит.
-- А порошки принимает точно по предписанию?
-- Он за ними еще и не посылал, пан доктор.
Излив на Швейка целый поток упреков и заверив его, что
никогда больше не придет лечить невежду, который отвергает его
лечение бромом, доктор Павек ушел.
Оставалось еще два дня до срока, когда Швейк должен был
предстать перед призывной комиссией. За это время Швейк сделал
надлежащие приготовления: во-первых, послал пани Мюллерову
купить форменную фуражку, а во-вторых, одолжить у кондитера за
углом коляску, в которой тот когда-то вывозил подышать свежим
воздухом своего хромого хрыча-дедушку. Потом Швейк вспомнил,
что ему необходимы костыли. К счастью, кондитер сохранял как
семейную реликвию и костыли. Швейку недоставало еще только
букетика цветов, какие носят все рекруты. Пани Мюллерова
раздобыла ему и букет. Она сильно похудела за эти дни и, где
только ни появлялась, всюду плакала.
Итак, в тот памятный день пражские улицы были свидетелями
трогательного примера истинного патриотизма. Старуха толкала
перед собой коляску, в которой сидел мужчина в форменной
фуражке с блестящей кокардой и размахивал костылями. На его
пиджаке красовался пестрый букетик цветов. Человек этот, ни на
минуту не переставая, кричал на всю улицу: "На Белград! На
Белград!"
За ним валила толпа, которая образовалась из небольшой
кучки людей, собравшихся перед домом, откуда Швейк выехал на
войну. Швейк констатировал, что некоторые полицейские, стоящие
на перекрестках, отдали ему честь. На Вацлавской площади толпа
вокруг коляски со Швейком выросла в несколько сот человек, а на
углу Краковской улицы был избит какой-то бурш в корпорантской
шапочке, закричавший Швейку:
-- Heil! Nieder mit den Serben!/ Хайль! Долой сербов!
(нем.)/
На углу Водичковой улицы подоспевшая конная полиция
разогнала толпу. Когда Швейк доказал приставу, что должен
сегодня явиться в призывную комиссию, тот был несколько
разочарован и во избежание скандала приказал двум конным
полицейским проводить коляску со Швейком на Стршелецкий остров.
Обо всем происшедшем в "Пражской официальной газете" была
помещена следующая статья:
ПАТРИОТИЗМ КАЛЕКИ
Вчера днем на главных улицах Праги прохожие стали
очевидцами сцены, красноречиво свидетельствующей о том, что в
этот великий и серьезный момент сыны нашего народа также
способны дать блестящие примеры верности и преданности трону
нашего престарелого монарха. Казалось, что вернулись славные
времена греков и римлян, когда Муций Сцевола шел в бой,
невзирая на свою сожженную руку. Калека на костылях, которого
везла в коляске для больных его старая мать, вчера
продемонстрировал святое чувство патриотизма. Этот сын чешского
народа, несмотря на свой недуг, добровольно отправился на
войну, чтобы все свои силы и даже жизнь отдать за своего
императора. И то, что его призыв "На Белград!" встретил такой
живой отклик на пражских улицах, свидетельствует, что жители
Праги являют высокие образцы любви к отечеству и к царствующему
дому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39