Казалось, огромная бородавчатая игуана, перекусив листьями и стрекозой, мирно спит, и желтохвостой змейке удастся прошмыгнуть мимо неё незаметно.
Не тут то было.
Вместо того, чтобы приоткрыть почти закрытое бородавками тяжелое веко и шепнуть товарищу по классу земноводных:
– Не ходи туда, подруга, там нечем поживиться. Я все забрала…
Вместо того, чтобы остановить змейку или, на худой конец, продолжать дремать, предоставляя подельнице самой убедиться в том, что гнездо пусто, гигантская игуана бесшумно раскрыла узкие губы, вытянула крупный, липкий язык и, выстрелив им в голову змейки, притянув извивающееся тело к своей бугорчатой туше, заглотнула голову желтохвостки.
Тело змеи повисло в воздухе. Она предпринимала неимоверные усилия, размахивая ярко-желтым хвостом, пытаясь вырваться из пасти игуаны.
С таким же успехом можно было попытаться вырваться из-под парового катка.
Челюсти игуаны были сжаты, но она время от времени чуть приоткрывала рот, снова захлопывала его как компостер, и с каждым таким укусом-глотком тело змеи продвигалось все дальше в пищевод чудовища.
Описание этого события занимает несколько строк в книге, на самом же деле все заняло доли секунды. Ярко-желтый хвост в последний раз мелькнул на фоне зеленой листвы дерева, и наконец скрылся в пасти игуаны.
Все было кончено.
– Хорошо пообедала, – услышал Егор голос проводника Байвенга, – теперь долго может не кушать.
– Как долго? – переспросил Егор.
– До вечера, – подумав, заметил проводник. И тут же добавил неуверенно, – если не проголодается. Очень большая. Я таких больших в лесу и не видел. В зарослях игуан много. Эта – самая большая.
…Течение реки и мощные гребки Егора и Байвенга сделали свое дело.
Через полчаса они были в деревне.
Спал Егор крепко, но время от времени посыпался в холодном поту. Ему снилась гигантская игуана с торчащей из плотно сжатого рта лапкой стрекозы, извивающимся змеиным телом с желтым хвостом и куском яичной скорлупы, приставшим к бугорчатой коже груди. Он засыпал, словно проваливался в бездну, и, вскоре, снова просыпался – перед ним была широко открытая пасть игуаны, ярко-розовая, с черными разводами неба, и ему казалось, что липкий язык гигантской ящерицы суетливо ерзает по лицу, как бы пытаясь втянуть его голову в широко раскрытую розовую пасть.
Наконец он очередной раз нырнул в черную бездну сна и до утра больше не просыпался.
Проснулся весь мокрый от сладкого липкого пота. Безумно чесалась правая нога – во время сна она, пробив марлевый полог, свесилась с постели и была, должно быть, нещадно искусана какой-то летающей мерзостью типа москитов или комаров.
Одно время у них в Строгино жителей микрорайона донимали подвальные комары. Как уж они там плодились-размножались, ему было неизвестно. Он по другой части, как говорится, работал. Но просачивались, проникали эти подвальные комары в жилые помещения и жалили безжалостно спящих граждан. Не помогали ни химические, ни механические средства борьбы с ними. Каждый вечер Егор, не переносивший комариных укусов и страшась бессонной ночи, обходил квартиру с табуреткой и свернутой газетой «Частная жизнь». Газета для экзекуции была выбрана, исходя из толщины (ассоциация первого ряда) и кровавости описываемых в ней событий в криминальных очерках работников прокуратуры (ассоциация четвертого ряда). Причем Егор выбирал такой номер, в котором был напечатан очерк его друга полковника Бобренева, и старался попасть по комару аккурат мордой героя очерка «Упырь» преступного авторитета Сени Хмыря. Егор не любил в равной степени подвальных комаров и преступных авторитетов. Получалось. Он ставил табурет, вставал на него, прицеливался и…
Жена была сильно недовольна, поскольку на белом потолке оставались черные следы размазанных по штукатурке комаров.
Но ремонт сделали, комары куда-то пропали, и осталось в душе неприятное воспоминание о своей жестокости, неопрятном потолке и зудящих комариных укусах.
Москиты Британской Гвианы оказались не слабее московских подвальных комаров.
Нога зудела, пока он не опустил её, пройдя несколько метров до реки, в теплую воду.
После завтрака вместе с проводником Егор направился к устью речки, несшей свои желто-мутные воды в Атлантический океан.
Вода и в океане оказалась на удивление пресной и желтоватой, загрязненной листьями и всяким лесным сором, вынесенным течением Эссенкибо в Атлантику.
На песчаных дюнах у берега росли довольно густой и высокий кустарник и группы корявых деревьев.
Сев на раскладной стул, Егор долго наблюдал за играми некрупных грациозных ящериц с большими глазами и тонкими пальцами, – анолисов. В сыпучем песке побережья Атлантики они чувствовали себя довольно беспомощно и он, пройдя вдоль зарослей кустарника, легко поймал пару.
Он уже протянул руку, чтобы поймать третью маленькую ящерицу, но был вынужден тут же отдернуть ладонь.
Его опередили.
Из кустов, мелькнув между орхидеями, густо разросшимися на коре кустарника, в крохотную ящерицу стрельнул раздвоенный язык крупной игуаны, залепил глазенки крошки липким двузубцем, и, притянув тельце к себе, смачно втянул в раскрытую пасть.
Егор присмотрелся.
Ящерица была с большой бугристой головой, окрашенной крупными чешуями, и с большим волнистым подвесом под подбородком.
На подвесе легко было различимо ссохшееся желтое пятно. Кусок скорлупы от птичьего яйца с желтым потеком.
Конечно, это могла быть и другая гигантская игуана. Но что-то не верилось в такие совпадения.
С другой стороны, от того дерева, где Егор наблюдал вчера вечером эту лесную красотку, до берега Атлантики было довольно далеко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148