Он взял один и услышал в коридоре голос Мартинссона – тот говорил с кем-то из подкрепления. Валландер еще не успел прожевать свой бутерброд, как они зашли в столовую.
– Как дела? – спросил Валландер.
– Никто никого не видел, кроме этого купальщика.
– Кто-нибудь может его описать?
– Сейчас пытаемся собрать воедино все, что нам нарассказывали.
– А где остальные?
– Ханссон все еще там. Анн-Бритт поехала домой – дочь чем-то отравилась. Рвота.
– Звонили из Дании. Они нашли Луизу.
– Точно?
– Похоже, что да.
Валландер налил себе кофе.
– Они ее взяли? – нетерпеливо спросил Мартинссон.
– А какие у них на то основания? Но ее видели в такси и в баре. Фотографии в газетах дали результат.
– Значит, ее все-таки зовут Луиза?
– А вот этого-то мы как раз и не знаем.
Валландер зевнул. Зевнул, глядя на него, и Мартинссон. Парень из Мальмё усердно тер глаза, пытаясь прогнать сон.
– Пошли сядем где-нибудь, – сказал Валландер.
– Дай нам полчасика, чтобы прийти в себя. Ханссон сейчас приедет. Если надо, позвоним Анн-Бритт.
Валландер взял кофе в свой кабинет. Он так и ходил в куртке, забыв снять, и, садясь в кресло, пролил кофе на рукав. Он поставил кружку, содрал с себя куртку и швырнул в угол, представив себе, что это убийца, которого он до сих пор не может найти.
Он пододвинул к себе один из блокнотов, испещренных записями и бесчисленными рисунками человечков. Нашел чистый лист и записал три вопроса:
Откуда он берет информацию?
Какой у него мотив?
Почему Сведберг?
Откинулся на стуле, посмотрел на запись и остался недоволен. Вновь наклонился и написал:
Почему телескоп Сведберга оказался в сарае у его двоюродного брата?
Почему он нападает на наряженных?
Почему Иса Эденгрен?
Зацепка?
Стало немного яснее. Но это было не все. Он продолжил.
Луиза ездит в Копенгаген. Говорит по-шведски.
Тайная секта?
Брур Сунделиус.
Что сказал Леннарт Вестин в рубке?
Вот так. Он выходит из моря. Руки не дрожат. Он превосходный стрелок.
Валландер встал и подошел к висящей на стене карте Сконе. Хагестад. Нюбрустранд. Между ними – Истад. Район совсем маленький. Ну и что? Он взял блокнот и пошел в комнату для совещаний. Усталые, мрачные физиономии, мятая одежда. А тот-то, наверное, завалился спать как ни в чем не бывало, подумал он. Пока мы тычемся в темноте.
Итак. Машину никто не видел. Никого, кроме одинокого купальщика, на пляже замечено не было, так что остался только один подозреваемый. Это можно обозначить как некоторый успех. Никто не мог спрятаться на том месте, где стоял фотограф. Никто не мог появиться оттуда, где предположительно стояла машина. Мимо этого места проходили два независимых свидетеля, когда прибыли молодожены и фотограф. Ни тот ни другой никого не видели.
Вопрос о том, как выглядит убийца, остался открытым. Они попытались сопоставить показания разных свидетелей, но убедительной картины не получили. Мартинссон то и дело звонил Анн-Бритт Хёглунд, уточняя ее данные.
Они зашли в тупик. Валландер посмотрел в свои записи.
– Потрясающий портрет, – сказал он с горечью. – Одни говорят, что он коротко пострижен, другие – что лыс. Даже если у него есть волосы, коротко стриженные или не стриженные вообще, мы не знаем, какого они цвета. Только в одном все сходятся – что физиономия у него не круглая. Скорее продолговатая. «Лошадиная» – странно, но это слово употребили независимо друг от друга два свидетеля. Не загорелый, среднего роста, тут, кажется, тоже нет разногласий. Но это нам ничего не дает, кроме того, что мы теперь вправе исключить карликов и игроков сборной по баскетболу. Походка самая обычная. Цвет глаз, разумеется, неизвестен. К нему никто не приближался. Ближе всех его видел один из свидетелей – он проходил с собакой метрах в пяти от него. Что касается возраста – полная неразбериха. От двадцати до шестидесяти. Немного чаще упоминается цифра от тридцати пяти до сорока пяти. Но все это догадки.
Валландер отодвинул блокнот.
– Иными словами, мы ничего о нем не знаем, – заключил он. – Только то, что это мужчина без особых примет. И что он не загорелый. Все остальное крайне противоречиво.
В комнате воцарилась тяжелая тишина. Валландер понял, что надо подбодрить коллег.
– И все же, – сказал он, – нам удалось очень быстро собрать эти данные. Если мы продолжим завтра, думаю, что многое прояснится. К тому же мы теперь знаем, что во всех случаях убийца – один и тот же человек. Я, безусловно, считаю это победой.
Он рассказал о разговоре с Лоне Кэр из Копенгагена. Женщину со сведберговской фотографии удалось найти, правда, мы пока не знаем, кто она.
На этом он закончил. Было уже без двадцати три. Все мгновенно разошлись, остался один Мартинссон. Лицо его было серым от недосыпа.
– Начинают поступать данные из Интерпола и ФБР, – сказал он, – по поводу организации, называющей себя «Divine Movers». Это секта, отделившаяся от другой, под названием «Дочери Иисуса». А та, в свою очередь, имеет корни в движении растафарианцев, Растафари – религиозно-политическое движение, зародившееся на Ямайке; среди основных идей – противостояние «Вавилону» (индустриальной цивилизации) и обретение Джа (божественной сущности); в качестве одного из способов достижения этого признается, в частности, употребление марихуаны.

в греческой мифологии и еще черт-те в чем. Основатель секты – некий католический священник из Уругвая. Он свихнулся и попал в психбольницу, где ему было откровение. Его, как ни странно, признали здоровым, после чего он и основал движение «Divine Movers».
– Вопрос не в этом, – нетерпеливо прервал Валландер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166