– Пока нет подозреваемого, все косвенные данные имеют равную ценность, – назидательно заметил Валландер. – Старая и хорошо известная истина.
Он встал.
– Передайте все это Ханссону, – напомнил он и вышел.
Время шло к семи. Он за весь день ничего не ел, если не считать нескольких утренних сухариков. Пойти домой и приготовить себе еду… он сразу отбросил эту мысль. Вместо этого двинулся в китайский ресторан на Стурторгет. Пока ждал заказ, выпил кружку пива, потом еще одну – с едой. Хотел было заказать десерт, но удержался, расплатился и пошел домой.
Вечер был очень теплым. Он открыл балкон и позвонил Линде. Три раза набирал номер – все время занято. Думать не было сил. Он убрал звук в телевизоре и лег на тахту. Лежал, уставясь в потолок, ни о чем не думая. В девять зазвонил телефон. Это была Лиза Хольгерссон.
– У нас возникла проблема, – сказала она. – Турнберг приходил.
– Ему, понятно, не понравилось, что я на него наорал. Да еще стучал кулаком по столу.
– Хуже, – сказала она. – Он ставит под вопрос твою способность руководить следственной группой.
Это был гром среди ясного неба. Валландер не ожидал, что Турнберг зайдет так далеко.
Ему бы разозлиться. А он испугался. Одно дело – он сам ставил перед собой этот вопрос. Но когда собственные внутренние сомнения вдруг превращаются во внешнюю угрозу – что он может быть отстранен от руководства следствием, – такое и в страшном сне не могло привидеться.
– Что он говорил по существу? Какие у него основания для такого предложения?
– Прежде всего – формальные. Он считает серьезным служебным нарушением то, что ты не информируешь его о ходе следствия.
Валландер возмутился. О чем он мог проинформировать Турнберга?
– Я просто передаю тебе разговор. К тому же он считает, что, не предупредив полицию Норрчёпинга о своем приезде, ты совершил еще одно серьезное нарушение. Он вообще ставит под вопрос целесообразность этой поездки.
– Но я же нашел Ису!
– Он говорит, что с этим вполне справилась бы и полиция в Норрчёпинге, а тебе надо было сидеть на месте и заниматься следствием. Мне кажется, он намекает, что в этом случае она, может быть, осталась бы жива.
– Абсурд, – сказал Валландер. – Надеюсь, ты ему об этом сказала?
– И еще одно, – продолжила она. – Состояние твоего здоровья.
– Я здоров.
– Мы не можем игнорировать тот факт, что ты упал в обморок на совещании. У него и у меня на глазах.
– Это может произойти с кем угодно. Когда человек переутомлен.
– Я же сказала, я просто передаю тебе его слова.
– Что ты ему ответила?
– Сказала, что поговорю с тобой. И подумаю над его словами.
У Валландера вдруг возникло неприятное чувство – он не мог понять, что по этому поводу думает она сама. Может, он ошибается, считая само собой разумеющимся фактом, что она на его стороне?
– Итак, ты со мной поговорила. А теперь я хочу спросить, что думаешь ты.
– А что ты сам думаешь?
– Я думаю, что Турнберг – малоприятный прыщ, не желающий представить себя на моем или чьем-либо другом месте. Я ему не нравлюсь, и никто из наших ему не нравится. Впрочем, это взаимно. Он рассматривает наш Истад как трамплин для своей карьеры и хочет отличиться.
– Твои слова вряд ли подошьешь к делу.
– Зато это правда. Я вовсе не хочу сказать, что моя поездка в Бернсё не подлежит критике. Но следствию это не помешало, все шло своим чередом. Никаких оснований связываться с Норрчёпингской полицией у нас тоже не было. Ведь преступления еще не произошло, и никто не мог даже предполагать, что оно все же произойдет. И еще одно – если бы я поговорил с кем-то, Иса могла бы испугаться еще больше…
– Я с тобой согласна, – сказала Лиза. – Все это так. Думаю, что Турнберг зря беспокоится. К тому же он и в самом деле наглый тип. Но что меня действительно волнует – это твое здоровье.
– Турнберг ни о ком и ни о чем, кроме самого себя, не беспокоится. И я тебе обещаю – в тот же час, когда я почувствую, что следствие мне не по зубам, я тут же дам тебе знать.
– Так и передам. Но все же проследи, чтобы информация к нему поступала.
– Мне будет очень трудно с ним работать, – сказал Валландер. – Я могу смириться с очень многим. Но я не выношу, когда интригуют за моей спиной.
– Это ты зря. То, что он пришел ко мне, совершенно естественно, поскольку разговор с тобой не получился.
– Никто не заставит меня хорошо к нему относиться.
– А он этого и не требует. Но думаю, он будет теперь присматриваться к каждому твоему шагу и подлавливать на каждом просчете.
– Какого черта! На что ты намекаешь? – рявкнул он, не сумев с собой совладать.
– А на меня-то ты почему злишься? Я просто рассказываю, что произошло.
– У нас пять убийств, – сказал Валландер. – Расчетливый и безжалостный бандит. Мы не можем понять даже мотив этих убийств. Мы не Знаем, не ударит ли он снова. Один из убитых – наш товарищ. Поэтому ты уж прости, иногда можно и разозлиться. Нынешнее следствие мало похоже на чаепитие с отставленными мизинчиками.
Она засмеялась.
– Это что-то новое, – сказала она. – Обычно так говорят про революцию – это вам не чаепитие.
– Главное, что мы поняли друг друга, – ответил Валландер.
– Я просто хотела, чтобы ты знал.
– Спасибо.
Повесив трубку, Валландер вернулся на диван. Подозрения насчет Лизы Хольгерссон его не оставили. Он начал придумывать способы мести Турнбергу – отчасти для самозащиты, отчасти из жалости к себе. Мысль о том, что его отстранят от руководства группой, была нестерпимой. Конечно, руководить таким следствием очень тяжело, перегрузки почти невыносимы, но оказаться в стороне еще хуже.
Ему надо было с кем-то поговорить, получить так необходимую сейчас моральную поддержку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166