– Да.
Он даже вспотел. Ему не нравилось, что он так легко врет. Стефан встал. Лежа в постели, он так и будет себя грызть. Он оделся и спустился в вестибюль. Там была его старая знакомая администраторша.
– Сегодня у тебя будут менять телевизор. Когда тебе удобнее?
– Когда угодно. Джузеппе Ларссон здесь?
– По-моему, он не ночевал у себя в номере. Ключ у меня. Поймали кого-нибудь?
– Нет.
Он двинулся к двери в ресторан, но остановился:
– А Вероника Молин?
– Я пришла в шесть и встретила ее на выходе.
Стефан пытался вспомнить, что еще он хотел у нее спросить, но никак не мог.
Его тошнило с похмелья. Он выпил стакан молока и присел с чашкой кофе. В кармане зазвонил телефон – это был Джузеппе.
– Проснулся?
– Относительно. Пью кофе. А ты?
– Поспал пару часов у Эрика в кабинете.
– Что-нибудь произошло?
– Всегда что-нибудь происходит. Но в Фюнесдалене по-прежнему туман. Рундстрём говорит, все стоит на месте. Они ждут. Как только туман рассеется, опять пустят собак. Чем ты занят? Кроме того, что пьешь кофе?
– Ничем.
– Тогда я заеду. Хотелось бы вместе навестить одного человека.
Через десять минут Джузеппе буквально ворвался в ресторан. Глаза красные и воспаленные, небрит, но полон энергии. Он взял чашку кофе и плюхнулся напротив Стефана.
– Помнишь такое имя – Ханна Тунберг?
Стефан подумал и покачал головой.
– Та, что нашла труп. Она убиралась у Молина раз в две недели.
– Теперь помню. Я читал о ней в твоей папке.
Джузеппе наморщил лоб.
– Кажется, это было сто лет назад. А прошло всего две недели.
Он покачал головой, как будто только что открыл неравномерное течение жизни.
– Что-то случилось с ее мужем, – вспомнил Стефан.
– У него был шок, когда он увидел тело Молина на опушке. Но дело не в нем. Мы пару раз основательно с ней беседовали. Выяснилось, что она совершенно не знала Герберта Молина, хоть и убиралась у него. Он никогда не оставлял ее одну, всегда следил за ней, не позволял убирать комнату для гостей – ту, где он держал свою куклу. Она считает, что он был высокомерный и малоприятный тип. Но платил хорошо.
Джузеппе отставил чашку.
– Она позвонила утром и сказала, что немного отошла, подумала и что у нее есть еще кое-что нам рассказать. Сейчас я еду туда, и подумал, может быть, тебе тоже интересно.
– Конечно.
Джузеппе достал из пакета фотографию в рамке со стеклом. Со снимка глядела женщина лет шестидесяти.
– Знаешь, кто это?
– Нет.
– Катрин Андерссон. Вдова Авраама Андерссона.
– И зачем ты таскаешь с собой ее портрет?
– Затем, что меня попросила Ханна Тунберг. Она хотела увидеть, как выглядит жена Авраама Андерссона. Почему – не знаю. Но я послал одного паренька утром в Дунчеррет за фотографией.
Джузеппе допил кофе и встал.
– Ханна живет в Иттерберге, – сказал он. – Это недалеко.

Дом, старинный и ухоженный, стоял на самой опушке леса. Когда они ставили машину, выскочил пес и залаял. Во дворе возле ржавого трактора стояла женщина, ожидая, пока они подойдут.
– Ханна Тунберг, – сказал Джузеппе. – Она одета точно так же, как тогда, когда я ее видел в последний раз. Она принадлежит к практически вымершему типу людей.
– Какому?
– Тех, кто приодевается для встречи с полицией. Спорим, что она испекла булочки?
Он улыбнулся и вылез из машины.
Джузеппе представил Ханне Стефана. Стефан никак не мог определить ее возраст: ей, скорее всего, было около шестидесяти, но, может быть, и пятьдесят.
– Я поставила кофе, – сказала она. – Муж ушел.
– Надеюсь, не из-за нашего приезда? – спросил Джузеппе.
– Он у меня немного странный, – сказала Ханна. – Не особенно любит иметь дело с полицией. Хотя очень, очень порядочный человек.
– Не сомневаюсь, – сказал Джузеппе. – Можно войти?
В доме пахло табаком, собакой и брусникой. В гостиной на стенах висели оленьи рога, коврики и несколько картин, изображающих лес. Ханна Тунберг отодвинула вязанье, зажгла сигарету, затянулась и тяжко закашлялось. В легких у нее скрипело и свистело. Стефан заметил, что кончики пальцев у нее желтые. Она принесла кофе и разлила по чашкам. На столе стояло блюдо с булочками.
– Теперь можем поговорить спокойно, – сказал Джузеппе. – Вы сказали, что все обдумали. Хотите что-то рассказать?
– Я, понятно, не знаю, может, это и не важно.
– Заранее никогда не знаешь. Мы слушаем.
– Это насчет той дамы, что заезжала к Герберту.
– Вы имеете в виду Эльзу Берггрен?
– Я ее несколько раз у него заставала. Приду с уборкой, а она там. Но она сразу уезжала. По-моему, она странноватая.
– В каком смысле?
– Больно заносчивая. Не люблю, кто задается. И Герберт Молин тоже был такой.
– Она что-то такое вам сказала, что вам показалось, что она задается?
– Нет, вроде бы нет, но я это чувствую. Она смотрела на меня сверху вниз.
– Потому что вы приходили убираться?
– Вот именно.
Джузеппе кивнул.
– Замечательные булочки, – сказал он. – Мы слушаем.
Ханна Тунберг продолжала курить, не замечая, что сыплет пепел на юбку.
– Этой весной, – продолжала она. – В конце апреля, кажется. Я пришла к нему с уборкой, а его нет. Я подумала – странно, мы же договорились на это время.
Джузеппе поднял руку и прервал ее:
– А так всегда было? Вы каждый раз заранее договаривались?
– Всегда. Он всегда хотел знать точно, когда я приду.
Джузеппе кивком попросил ее продолжать.
– Так вот, его не было. Я и не знала, что делать. Но я точно знаю, что не перепутала день или там час. Я всегда записывала, на когда мы договорились.
– И что дальше?
– Я подождала, а его нет и нет. Там у него санки под окном стояли, я на них встала и заглянула в окно. А вдруг заболел?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130