– Как это… за границу пошёл обедать?
– Она тут близко – Норвегия. Там, – показал он в раскрытую дверь, – нейтральная полоса, а за ней Норвегия. И Финляндия рядом. А если на машине, то можно и в Швецию поехать. Она тоже недалеко. Вы попали на такой пятачок земли, с которого четыре государства видны. Вон на том холмике норвежский хуторок, там у лейтенанта невеста живёт, и он ходит к ней обедать. Но кто вы такой? Я с вами заболтался, а у нас учение.
Сержант шагнул за дверь и ударил в рельсу. И тотчас в операторскую, как горох, посыпались солдаты. И сели за свои пульты.
– Продолжать наблюдение! – скомандовал сержант. И, обращаясь к крайнему оператору: – Ефрейтор Иванов! Вы остаётесь за меня, а я покажу капитану нашу казарму.
Мы вышли из помещения, и он плотно закрыл дверь. При этом сказал:
– Проветрили, хватит.
И сержант снова обратился ко мне:
– Вы кто?
– Мы этот вопрос уже обсудили. Но вы скажите: как это у вас получилось, что на дежурстве никого не было?
– Ну, во-первых: у нас обед, а во-вторых, мы через каждые три часа проветриваем помещение.
– Но ведь дежурство, как я понимаю, должно быть беспрерывным.
– Оно и есть беспрерывное. Станция работает, антенна крутится, экраны светятся. Разве не так?
Наш разговор походил на игру в какие-то загадки. Я пытался внушить сержанту, что дежурство у них прерывалось, а он мне доказывал, что никакого нарушения правил службы не было. И делал это так хитро и лукаво, что я, не будучи специалистом по радарам, не мог понять, где он врёт, а где говорит правду.
– Вы мне голову не морочьте, – заговорил я строго, – скажите лучше, часто у вас бывает такое?
Сержант погрустнел, сдвинул чёрные, красиво очерченные брови. Он, видимо, подумал: а вдруг этот капитан – проверяющий? Глуховатым голосом проговорил:
– Покажите ваши документы.
Я показал командировочное удостоверение за подписью командующего генерала Шраменко. Сержант читал и перечитывал бумагу, потом аккуратно свернул её и подал мне. Сказал:
– У нас сейчас обед, – вы, наверное, проголодались? Пойдёмте, мы вас накормим.
– Не откажусь.
И мы пошли в столовую. По дороге он продолжал:
– Вы, товарищ капитан, видно на таких станциях, как наша, не работали и не знаете, что она имеет звуковой сигнал. В случае появления цели, за триста километров до неё, включается сирена и солдаты занимают свои места. Так что никакого нарушения у нас на станции не было.
Я промолчал, сделал вид, что удовлетворён объяснением. Мы как раз входили в казарму, где в дальнем отсеке располагалась столовая. И не успели мы приступить к трапезе, как явился начальник станции. Доложил:
– Товарищ капитан! Начальник станции слежения и оповещения воздушных целей лейтенант Хвалынский явился!
Мы поздоровались, и он приказал повару принести и ему обед. Видимо, там, за границей, он пообедать не успел. Я же сделал вид, что ничего не знаю о его визитах к невесте.
Лейтенант был молод, и, судя по его блестевшим как звёздочки пуговицам, щёгольски наморщенным в гармошку сапогам, – и по всему виду, счастливо возвышенному, юношески восторженному, он больше был занят делами любовными, чем своей станцией. Видно, дочь норвежского рыбака, беловолосая, синеглазая Брунхильда, каковыми были все женщины на здешнем побережье, крепко ему понравилась, и он подолгу пропадал у неё в гостях. Впрочем, я не торопился делать выводы и никакого своего неудовольствия не показывал. Но подумал, что начальником станции надо назначать офицера женатого, и хорошо бы фронтовика. Очень уж дело серьёзное.
Беседовали с лейтенантом. Я спрашивал:
– Позволяете ли вы хотя бы на несколько минут всем солдатам покидать свои места у экранов?
– По Боевому уставу не положено, однако случаются ситуации…
Лейтенант, видно, понял «ситуацию», которую я застал, и старался смягчить мои впечатления. Передо мной был умный парень, и этим он мне нравился.
– Минута-другая ничего не решает; за минуту самолёт пролетит десять километров, и мы его всё равно поймаем. А кроме того, станции поставлены в шахматном порядке и покрывают всё пространство от севера до главных промышленных городов. На западе, востоке и на юге действует такая же система. Москва и Ленинград окружены семью поясами радарного слежения.
Лейтенант улыбнулся и заключил свой рассказ словами:
– Так что, товарищ капитан, не беспокойтесь: мы свою службу знаем. Хлеб едим не даром.
Он уже понял, что я не очень-то сведущ и серьёзную инспекцию провести не смогу. И с чувством снисходительного превосходства разъяснял суть дела. Впрочем, чувствовалась в его словах и тревога: вдруг как напишет донесение, обвинит в срыве дежурства?
– А вы какую должность занимаете в штабе?
– Я журналист. Газеты у нас ещё нет, но двух работников уже прислали.
– Наверное, вам дали задание проверить, налажено ли у нас беспрерывное дежурство?
– Да, именно так и сказали.
– И что же? Какое у вас составилось мнение?
– Вошёл на станцию, а там никого нет. Сержант что-то говорил в оправдание, но я его плохо понял.
– Ну, да, сержант на язык горазд; но только стоит мне отлучиться, как он непременно что-нибудь вытворит. Тут, конечно, полного срыва дежурства нет, станция-то работает, но Боевой устав он нарушил. Если можно, вы нас простите, а я подобного больше не допущу.
– Хорошо, я вам поверю, – обрадовался я, убедившись, что лейтенант честно во всём признаётся и серьёзно относится к делу. – Докладывать не стану, а то ведь… знаете, какой приказ Верховного Главнокомандующего?
– Да, отдают под трибунал, а тот… – он чиркнул по шее, – секир башка. А расставаться с жизнью в моём возрасте – ох, как неохота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171