Предложение являлось плодом вдохновения, и мы немедленно послали гонца к Абдулле. Мы настолько были уверены в его согласии, что настояли, чтобы Фейсал отправился в путь из Янбу на север к Ваджху, не ожидая ответа. Он согласился, и 3 января 1917 г. мы выступили по верхней широкой дороге через Вади-Мессарих к Оваису – группе колодцев приблизительно в пятнадцати милях на север от Янбу.
Раздавшийся сигнал к отправлению относился только к Фейсалу и племени аджейль. Остальные племена, стоя возле растянувшихся рядов верблюдов, молчаливо приветствовали Фейсала, когда он проезжал мимо. Он весело крикнул: «Мир вам!», – и каждый из шейхов ответил ему теми же словами. Когда мы миновали их, они все сели на верблюдов, следуя знаку своих начальников, и вскоре за нами на всем пути по сухому руслу в направлении горного хребта вытянулись, подобно текущему ручью, ряды людей и верблюдов, насколько их только мог охватить глаз.
Приветствия Фейсала были единственными звуками, пока мы добрались до вершины подъема, откуда открывалась долина и начинался отлогий спуск по песчаной дороге, вымощенной кремнем и булыжником. Здесь Иби Дахиль, храбрый шейх из Русс, который сформировал два года тому назад, на помощь Турции, отряды аджейля и передал их ишану в полной сохранности в начале восстания, сделал шага два назад, построил наших спутников в широкую колонну правильными рядами и приказал бить в барабаны. Все громко запели песнь в честь эмира Фейсала и его семейства.
Наше шествие было варварски великолепно. Впереди ехал Фейсал в белом, справа от него следовал Шараф в красном головном покрывале и окрашенной хной тунике и бурнусе, а я – по левую сторону, в белом и красном, за нами три знамени из пунцового шелка с золочеными древками; сзади них барабанщики, играющие марш, а за ними опять дикая орда из 1200 качающихся верблюдов телохранителей, навьюченных так, что они еле-еле двигались; люди – в самых разнообразных одеждах и верблюды, столь же великолепные в своих уборах.
Мы заполнили всю долину нашим сверкающим потоком. Опасность для Янбу, пока мы стремились в Ваджху, была велика, и было бы благоразумнее вывезти оттуда склады. Бойль дал мне эту возможность, сообщив мне, что «Гардинг» будет выделен для перевозки грузов. Это был индийский военный корабль, и в его нижней палубе были большие четырехугольные люки, вровень с поверхностью воды. Капитан Линберри открыл их для нас, и мы спрятали там 8000 ружей, 3 миллиона комплектов амуниции, тысячи снарядов, большие запасы риса и муки, 2 тонны взрывчатых веществ и весь наш керосин, все вперемешку, как письма в почтовом ящике. Никогда еще это судно не имело на борту и 1000 тонн груза.
Бойль явился, горя нетерпением узнать новости. Он обещал, что «Гардинг» будет служить во все время военных действий, чтобы сгружать воду и продовольствие в случае надобности; это разрешало наше главное затруднение. Флот уже стягивался, налицо уже была половина флота Красного моря. Ждали прибытия адмирала, и на каждом судне шла подготовка.
Но я надеялся втайне, что сражение не состоится. У Фейсала было приблизительно 10 000 человек, – достаточное количество, чтобы заполнить всю область билли вооруженными отрядами. Можно было с уверенностью сказать, что мы возьмем Ваджх; опасались только, чтобы войска не умерли от голода или жажды в пути.
Однако область Ум-Ледж, лежавшая на полпути, была нам дружественна. До этого пункта не могло случиться ничего трагического, поэтому Фейсал выехал в тот же день, когда получил одобрение Абдуллы.
Абдулла приветствовал план о продвижении к Аису. В тот же день пришли известия, принесшие мне успокоение. Ньюкомб, полковник регулярных войск, назначенный в Хиджаз в качестве начальника нашей военной миссии, прибыл уже в Египет, а двое его штабных офицеров – майоры Кокс и Виккери – уже находились в пути через Красное море, чтобы присоединиться к экспедиции.
Бойль взял меня с собой на «Сува» в Ум-Ледж, и мы сошли на берег узнать новости. Шейх сказал нам, что Фейсал должен приехать в тот же день в Бир-эль-Вахейди в четырех милях от моря, где имелась вода. Мы послали ему известие и прошли к крепости, которую бомбардировали с «Фокса» несколько месяцев тому назад. Это была груда щебня, и Бойль, посмотрев на развалины, сказал: «Мне прямо стыдно, что я снес с лица земли эту гончарню». Это был настоящий офицер, деловитый, работящий и исполнительный, иногда несколько нетерпимый к неудачникам.
Пока мы стояли около развалин, четверо седых, оборванных деревенских старшин подошли к нам и попросили разрешения говорить. Они сказали, что несколько месяцев тому назад неожиданно подошло двухтрубное судно и разрушило их форт. От них теперь требовали отстроить его заново для полиции арабского правительства. Не смогут ли они попросить у великодушного капитана этого мирного, однотрубного судна немного бревен или какого-нибудь другого материала для постройки? Бойль нетерпеливо слушал их длинную речь и огрызнулся на меня:
– В чем дело, чего им надо?
Я сказал:
– Ничего, они описывают ужасные результаты бомбардировки с «Фокса».
Бойль посмотрел вокруг себя и мрачно усмехнулся:
– Это было хорошее дело.
На следующий день прибыл Виккери. Он был артиллеристом и в течение своей десятилетней службы в Судане настолько хорошо изучил арабский язык как литературный, так и разговорный, что избавил нас от всякой нужды в переводчике.
Мы уговорились отправиться вместе с Бойлем в лагерь Фейсала, чтобы составить расписание для наступления, и после завтрака англичане и арабы приступили к работе, обсуждая остающуюся часть похода к Ваджху.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31