ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Щетина не отставал.
– А как думаешь, Щетина, жив Гарин? – спросил ротмистр у своего денщика.
– Навряд, ваше благородие, уж оченно храбро они сражались: своими глазами видел, как их сиятельство рубил французские головы.
– Да, да, сражался он как герой и пал с честью… Я лишился искреннего приятеля. Пока я жив, буду о нём всегда помнить. Жаль его, Щетина, очень жаль мне его, – грустно сказал ротмистр.
– Как не жалеть: человек молодой и дельный! Михеев, денщик княжеский, сказывал мне, как с князем прощались отец с матерью. Уж оченно больно, говорит, они плакали и убивались, отпуская княжича на войну, особенно сама княгиня.
– А об нас с тобою, Щетина, кто плакал, когда мы на войну отправлялись?
– Никто, ваше благородие!
– И убьют нас – некому будет поплакать, некому вспомянуть о нас!
– Некому, ваше благородие! – печально вторил старик.
– Живы мы – хорошо, а умрём – тужить по нас некому. Вот видишь, и одному быть тоже нехорошо. Правда, Щетина?
– Истинная правда, ваше благородие!
– Ты тоже одинок, Щетина?
– Как перст, ваше благородие!
– И никогда женатым не был?
– Всё было, ваше благородие! Жена была, детки были, да все умерли, все на погосте спят и меня, старого, поджидают.
– Ничего, Щетина, мы ещё с тобою поживём на белом свете, на ратном поле врагов царя и родной земли побьём. Так, что ли? – ударяя по плечу взгрустнувшего денщика, переменил тон ротмистр.
– И правда, ваше благородие, – побьём супостатов!
Оба – и молодой и старый – приободрились и быстрее зашагали по безлюдной дороге. Наконец они догнали задние ряды нашей армии. Теперь они были в безопасности.
Пётр Петрович отправился прямо к командиру полка. Тот знал, как много храбрости выказал ротмистр в последнем сражении, принял его очень ласково и приказал выдать ему лошадь.
– Вы, господин ротмистр, достойны награды… Я сам был свидетелем вашей храбрости и при первой возможности донесу о вас главнокомандующему, – проговорил генерал, пожимая руку Петра Петровича.
– Я не найду слов, как мне вас благодарить, генерал.
– Благодарность тут ни при чём, повторяю, вы вполне заслужили награду.
– Смею спросить у вашего превосходительства, не можете ли вы сообщить мне что-либо о князе Гарине?
– К сожалению, ротмистр, ничего; я только и знаю, что в списке убитых князь Гарин не значится; в числе раненых его тоже не видать. Не взят ли князь в плен?
– О, избави его Бог от этого. По-моему, плен хуже смерти, – со вздохом проговорил ротмистр Зарницкий.
Печальным вернулся он от генерала; неизвестность участи молодого князя Гарина заставила призадуматься Петра Петровича…
Он любил и уважал своего товарища.
ГЛАВА XIV
Вернёмся в Каменки. Посмотрим, что здесь произошло в отсутствие князя Сергея.
Князь Владимир Иванович несколько дней после отъезда сына ходил мрачным и задумчивым; княгиня Лидия Михайловна чаще стала запираться в образную и выходила оттуда с заплаканными глазами; княжна Софья тоже молилась за брата.
Вскоре после отъезда брата княжна однажды, в сопровождении своей наперсницы Дуни и лакея, отправилась в лес за грибами. Они долго ходили по лесу, набрали грибов целую корзину и совершенно случайно подошли к мельнице старика Федота.
На мельнице было тихо. Мельника не было дома, и княжну встретила Глаша, измученная тоской и печалью, с не высохшими ещё от слёз глазами. За последнее время Глаша очень переменилась. Она осунулась и похудела: разлука с милым, его грубое признание тяжело отозвались на Глаше. Княжна заметила эту перемену и ласково спросила:
– Что с тобою, Глаша? Здорова ли ты?
– Я здорова. Ничего.
– Ты так переменилась! Тебя просто узнать нельзя – прежде была такая красавица.
– А теперь я подурнела, княжна?
– Не подурнела, а похудела. Скажи, Глаша, что с тобой? Ты знаешь, я так люблю тебя.
– Покорно вас благодарю, княжна.
– Уж не обидел ли тебя отец? – продолжала допрашивать княжна.
– Обидел меня – только не отец, княжна!
– Кто же? Кто обидел? – допытывалась Софья.
– Зачем вам об этом знать, ваше сиятельство? Ведь для вас всё равно.
– Как «всё равно»? Ты меня обижаешь, Глаша!
– Княжна, голубушка, не сердитесь на меня, неразумную, глупую. Пожалейте меня, я стою жалости… – Глаша горько заплакала.
– Успокойся, Глаша, не плачь, пойдём в горницу. Я, кстати, отдохну – я очень устала, – а вы подождите меня здесь, – сказала княжна Дуне и лакею.
Софья села в избе у стола и рядом с собою посадила Глашу.
– Ну, кто же тебя обидел, моя милая, скажи?
– Ох, княжна, тяжело мне про это говорить-то. Ну, да всё равно – слушайте: обидел меня приёмыш…
– Николай?! – с удивлением спросила Софья.
– Да, он! Насмеялся надо мною, горемычною, надругался над любовью моею. А как я любила его, княжна, да и посейчас люблю! И рада бы не любить обидчика, рада бы вырвать любовь из сердца, да не могу, не могу разлюбить его! – плакала Глаша.
Она рассказала княжне, как они слюбились, как она безотчётно отдалась Николаю; рассказала и о том, как Николай перед отъездом на войну приходил к ней и что он тогда говорил.
– Разлюбил, погубил меня; другую полюбил, а меня забыл. Краше меня нашёл, пригоже! – по-прежнему плакала Глаша.
Рассказ произвёл на княжну сильное впечатление. Ей было и больно, и стыдно за Николая.
«Так вот он такой! Теперь я понимаю, за что он разлюбил Глашу: я понравилась ему – меня он посмел полюбить! А я ещё жалела его! Нет, он не стоит сожаления», – думала в это время Софья.
– Успокойся, Глаша, – сказала она вслух, – если он вернётся с войны, то непременно на тебе женится.
– Нет, нет, княжна! Николай мне прямо в глаза сказал, что разлюбил и больше любить меня не может.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275
– А как думаешь, Щетина, жив Гарин? – спросил ротмистр у своего денщика.
– Навряд, ваше благородие, уж оченно храбро они сражались: своими глазами видел, как их сиятельство рубил французские головы.
– Да, да, сражался он как герой и пал с честью… Я лишился искреннего приятеля. Пока я жив, буду о нём всегда помнить. Жаль его, Щетина, очень жаль мне его, – грустно сказал ротмистр.
– Как не жалеть: человек молодой и дельный! Михеев, денщик княжеский, сказывал мне, как с князем прощались отец с матерью. Уж оченно больно, говорит, они плакали и убивались, отпуская княжича на войну, особенно сама княгиня.
– А об нас с тобою, Щетина, кто плакал, когда мы на войну отправлялись?
– Никто, ваше благородие!
– И убьют нас – некому будет поплакать, некому вспомянуть о нас!
– Некому, ваше благородие! – печально вторил старик.
– Живы мы – хорошо, а умрём – тужить по нас некому. Вот видишь, и одному быть тоже нехорошо. Правда, Щетина?
– Истинная правда, ваше благородие!
– Ты тоже одинок, Щетина?
– Как перст, ваше благородие!
– И никогда женатым не был?
– Всё было, ваше благородие! Жена была, детки были, да все умерли, все на погосте спят и меня, старого, поджидают.
– Ничего, Щетина, мы ещё с тобою поживём на белом свете, на ратном поле врагов царя и родной земли побьём. Так, что ли? – ударяя по плечу взгрустнувшего денщика, переменил тон ротмистр.
– И правда, ваше благородие, – побьём супостатов!
Оба – и молодой и старый – приободрились и быстрее зашагали по безлюдной дороге. Наконец они догнали задние ряды нашей армии. Теперь они были в безопасности.
Пётр Петрович отправился прямо к командиру полка. Тот знал, как много храбрости выказал ротмистр в последнем сражении, принял его очень ласково и приказал выдать ему лошадь.
– Вы, господин ротмистр, достойны награды… Я сам был свидетелем вашей храбрости и при первой возможности донесу о вас главнокомандующему, – проговорил генерал, пожимая руку Петра Петровича.
– Я не найду слов, как мне вас благодарить, генерал.
– Благодарность тут ни при чём, повторяю, вы вполне заслужили награду.
– Смею спросить у вашего превосходительства, не можете ли вы сообщить мне что-либо о князе Гарине?
– К сожалению, ротмистр, ничего; я только и знаю, что в списке убитых князь Гарин не значится; в числе раненых его тоже не видать. Не взят ли князь в плен?
– О, избави его Бог от этого. По-моему, плен хуже смерти, – со вздохом проговорил ротмистр Зарницкий.
Печальным вернулся он от генерала; неизвестность участи молодого князя Гарина заставила призадуматься Петра Петровича…
Он любил и уважал своего товарища.
ГЛАВА XIV
Вернёмся в Каменки. Посмотрим, что здесь произошло в отсутствие князя Сергея.
Князь Владимир Иванович несколько дней после отъезда сына ходил мрачным и задумчивым; княгиня Лидия Михайловна чаще стала запираться в образную и выходила оттуда с заплаканными глазами; княжна Софья тоже молилась за брата.
Вскоре после отъезда брата княжна однажды, в сопровождении своей наперсницы Дуни и лакея, отправилась в лес за грибами. Они долго ходили по лесу, набрали грибов целую корзину и совершенно случайно подошли к мельнице старика Федота.
На мельнице было тихо. Мельника не было дома, и княжну встретила Глаша, измученная тоской и печалью, с не высохшими ещё от слёз глазами. За последнее время Глаша очень переменилась. Она осунулась и похудела: разлука с милым, его грубое признание тяжело отозвались на Глаше. Княжна заметила эту перемену и ласково спросила:
– Что с тобою, Глаша? Здорова ли ты?
– Я здорова. Ничего.
– Ты так переменилась! Тебя просто узнать нельзя – прежде была такая красавица.
– А теперь я подурнела, княжна?
– Не подурнела, а похудела. Скажи, Глаша, что с тобой? Ты знаешь, я так люблю тебя.
– Покорно вас благодарю, княжна.
– Уж не обидел ли тебя отец? – продолжала допрашивать княжна.
– Обидел меня – только не отец, княжна!
– Кто же? Кто обидел? – допытывалась Софья.
– Зачем вам об этом знать, ваше сиятельство? Ведь для вас всё равно.
– Как «всё равно»? Ты меня обижаешь, Глаша!
– Княжна, голубушка, не сердитесь на меня, неразумную, глупую. Пожалейте меня, я стою жалости… – Глаша горько заплакала.
– Успокойся, Глаша, не плачь, пойдём в горницу. Я, кстати, отдохну – я очень устала, – а вы подождите меня здесь, – сказала княжна Дуне и лакею.
Софья села в избе у стола и рядом с собою посадила Глашу.
– Ну, кто же тебя обидел, моя милая, скажи?
– Ох, княжна, тяжело мне про это говорить-то. Ну, да всё равно – слушайте: обидел меня приёмыш…
– Николай?! – с удивлением спросила Софья.
– Да, он! Насмеялся надо мною, горемычною, надругался над любовью моею. А как я любила его, княжна, да и посейчас люблю! И рада бы не любить обидчика, рада бы вырвать любовь из сердца, да не могу, не могу разлюбить его! – плакала Глаша.
Она рассказала княжне, как они слюбились, как она безотчётно отдалась Николаю; рассказала и о том, как Николай перед отъездом на войну приходил к ней и что он тогда говорил.
– Разлюбил, погубил меня; другую полюбил, а меня забыл. Краше меня нашёл, пригоже! – по-прежнему плакала Глаша.
Рассказ произвёл на княжну сильное впечатление. Ей было и больно, и стыдно за Николая.
«Так вот он такой! Теперь я понимаю, за что он разлюбил Глашу: я понравилась ему – меня он посмел полюбить! А я ещё жалела его! Нет, он не стоит сожаления», – думала в это время Софья.
– Успокойся, Глаша, – сказала она вслух, – если он вернётся с войны, то непременно на тебе женится.
– Нет, нет, княжна! Николай мне прямо в глаза сказал, что разлюбил и больше любить меня не может.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275