Летуны одновременно выдернули стопорные палки, тяжелые противовесы
ухнули вниз, а жерди, на которых лежали крылья, встали торчком. Словно
стая жутких остроклювых птиц тяжело поднялась в воздух и пошла над водой.
Кончаются запасы пленки, подумал Виктор, скоро на крылья целого куска
не останется. Ободрали последние дома, из лохмотьев еле скроили три
десятка. А ведь он помнил времена, и не столь давние, когда огромные
здания, район за районом, были обмотаны крепкой хорошей пленкой. Все
родники иссякают!
Он посмотрел в небо и увидел, что летуны повисли над серединой реки и
широкими зигзагами поднимаются все выше и выше, чтобы потом спикировать к
подножию молчащего, словно мертвого Бастиона.
"Может, ты уже давно пустой?" - шепотом спросил Виктор, вперив взгляд
в темную глыбу.
И Бастион ответил.
Яркий разноцветный пунктир вдруг ушел в небо, дымные полосы и
огненные спицы протянулись к маленьким треугольникам.
Захлопали разрывы над стадионом, два или три луча ударили по колоннам
- испарились доски, жаром опалило лица дружинников.
Виктор стиснул зубы от бессильного гнева, наблюдая, как один за
другим вспыхивают крылья, разваливаются и, крутясь, падают на берег. Двое
из летунов освободились в воздухе от обломков и, раскинув руки, взмыли
вверх, развернулись и понеслись на Бастион. Ожила еще одна амбразура, и
еле видные снизу фигурки перечеркнула пулеметная трасса. Виктор закрыл
глаза. Но он словно воочию видел, как острые пули впиваются в людей,
иссекают тела, вырывая кусок за куском, но маги еще живы, не так-то просто
убить носителя силы, но вот уже металла в них больше, чем живой плоти, и в
черные стены Бастиона врезается нечто бесформенное и бездыханное...
- К зеркалам! - проревел маг с красным кушаком.
Виктор так и не узнал, как его зовут. Маги таят свои имена. Вот и
этот растратится безымянным.
Залегшие у колонн маги собрались у зеркал.
- Бейте в низ, в основание! - крикнул им Виктор.
И снова рокочущее пение, гул и после выкрикнутого хором многосложного
слова с тугим шипением возник шар и метнулся к Бастиону.
Второй удар магического огня выжег изрядный кусок берега перед
замком. Дружинники радостно завопили. Но Виктор не обольщался, он не был
уверен, что у магов хватит сил расточить берег настолько, чтобы опрокинуть
в реку черную твердыню.
Засевшие в Бастионе сообразили, откуда исходит угроза. Со зверским
уханьем разорвались снаряды, осыпав стадион градом острых стальных
пластинок, пулеметные очереди не давали поднять головы, и пару раз для
острастки пыхнули лазером по колоннам. Дружинники забились в щели и рвы
между руинами трибун, коней успели увести еще до начала атаки. Сверху было
видно, как несколько растерявшихся бойцов мечутся по заросшему густой
травой полю. Один упал, двое подскочили к нему и потащили за ноги к
трибунам.
Маги же, наоборот, взбежали на стены и, озверев от потерь, встали
насмерть. Первая линия держала защиту - они уводили снаряды и пули, а лучи
словно отражались от невидимых зеркал. Потери магов были велики - то один,
то другой, обессилев, хватался кто за голову, кто за сердце и падал лицом
вниз. На их место вставали другие.
Иван прикрывал Виктора, широко раскинув руки. Между ладонями,
казалось, струится легкое марево. Три пули одна за другой с визгом ушли
вверх. Виктор знал, что маг отвел их, но благодарности не испытывал -
каждый делает свое дело. И еще он подумал - чем больше снарядов и пуль
изведут защитники Бастиона на магов, тем меньше их достанется бойцам. Он
даже устыдился своей мысли; глупо, скоро большой поход, маги нужны будут
позарез, а он тешит свою неприязнь.
Между тем битва разгорелась нешуточная. Маги посылали огонь за огнем,
медленно, но неотвратимо выжигая берег, а цитадель отвечала все
усиливающейся пальбой. Часть колонн была снесена, снаряды дробили бетон
трибун, сквозь огромные проломы лучевые удары подожгли какую-то труху на
противоположной стороне стадиона. Едкая гарь поплыла над полем.
Воздух дрожал и струился, там, где отраженные лучи били в воду,
взбухали облака пара, визг и грохот сливались с криками магов и шипением
огненных шаров в грозную мелодию.
Тучи над рекой рассеялись, распались на лохматые клочья, а те словно
обрамили проем. Полыхнуло солнце, и многим дружинникам в этот миг
показалось, что и наверху идет битва, словно дым и пламень земной
отразились в небесах и там пошли новой круговертью.
А Виктор мучительно вспоминал, когда же он видел нечто подобное -
высокий треугольник, только не черный, а ярко-зеленый, и тоже весь
сверкает, переливается разноцветными огнями, совершенно не опасными и
даже, наоборот, связанными с радостью, с праздником. Это было очень давно,
кажется, у него были тогда отец и мать... "Да это же елка!" - вспомнил он
и удивился. О детстве своем ничего не помнил, все начисто забыл еще до
того, как попал в банду Борова. А вот сейчас - надо же! Он попытался
вспомнить отца и мать. Ничего не вышло. В памяти закружились лица знакомые
и незнакомые, потом всплыли Ксения, Сармат, мелькнул и исчез Месроп...
Он тряхнул головой, отгоняя неуместные мысли. Слабо улыбнулся -
вместо того, чтобы героически возглавить битву, маршал предается
воспоминаниям. Знали бы бойцы!
Вдруг его пронзило знакомое чувство неестественности происходящего.
Он никак не мог преодолеть отстраненность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172