Если у Корнилова нашелся сын, то этот, неизвестный, скрытый под четырнадцатизначным кодом, может быть кем? Отцом! Вот оно, недостающее звено!
А что? Значит, корниловская мамаша согрешила не с каким-нибудь слесарем-пекарем, а с офицером. Наверное, в то время молодым и красивым. Корнилову – сорок один, мамашке, наверное, лет под семьдесят, то есть ее соблазнителю, корниловскому отцу, тоже примерно столько же. Если не больше... Но в таком возрасте в их ведомстве могут быть лишь самые высокие чины, старая гвардия, так сказать. Скорее всего, кто-то из генералитета... Вот кому-то подарочек, так подарочек – родной внучок! Конечно, многих из них Стыров знает лично, но не всех, не всех. А, чего гадать? И полковник включил компьютер.
И тут же ожегся об очередную мысль: разве только внучок? А сын? На старости лет узнать, что без твоего участия твой сын вырос, сам родил сына, дослужился до высокого государственного поста. Пожалуй, любой из генералов мог бы гордиться таким сыном, как Алексей Владимирович Корнилов.
Он бы, Стыров, гордился? Не зная подноготную – вполне! А и зная... Уж, наверное, оправдал бы поступок сына, бросившего неверную жену. Но, узнав о нечаянном внуке, тут же бы кинулся вытаскивать пацана из беды, понимая и свою личную вину в произошедшем. Хотя в чем вина? Кто знает, как корниловская мамашка умудрилась забеременеть? Вполне возможно, что и обманом. А мужик – что ему? Сперму с конца стряхнул, да и дальше – своей дорогой!
Проверка паролей, личных кодов доступа, контрольные вопросы...
Полковник уже и чай выхлебал, и суджук дососал, а придирчивая машина все сверяла его данные со своими.
Наконец, натурализация закончилась. «База Е-18, – доложил компьютер. – Введите искомый код».
Сверяясь с бумажкой, Стыров набрал четырнадцать цифр, кликнул на ввод.
На экране снова замельтешили суетливые символы.
– Николай Николаевич, Трефилов на проводе, – возникла секретарь, – говорит – срочно.
– А у него когда-нибудь бывает, как у людей? – пробурчал Стыров. – Всегда в одном месте пожар. Давайте.
– Товарищ полковник, – странно тихим, почти незнакомым голосом произнес капитан, – у меня плохие новости.
– А у тебя хороших и не бывает.
Стырову вдруг стало зябко. И очень неуютно, будто неприятности, о которых намеревался поведать подчиненный, касались лично его.
– Аманбек, – вслух предположил. – Что с ним?
– Какой Аманбек? – протосковал в трубку капитан. – Баязитов...
– Что – Баязитов?
– Умер Баязитов...
– Когда? – еще не в силах оценить услышанное, быстро спросил Стыров.
– Только что. У него крови слишком много взяли. Сердце остановилось. А рядом никого не было. Охранник заметил, да поздно...
– Черт! – откинулся в кресле полковник.
Плюха, да еще какая! Смерть убийцы перечеркивала все, что с таким трудом было добыто и выстроено за последнее время! И показательный процесс над скинами, и начало нового этапа деятельности его отдела, и всю красивейшую, изысканнейшую комбинацию со сменой прокурора города...
– Мудак твой Баязитов! – зло бросил Стыров, отключая телефон. – Какую игру испортил!
В углу стола спокойно светился экран компьютера, видимо выдавшего искомый результат. Так ведь и это теперь никому не надо! Наоборот! Получается, что они угробили чьего-то генеральского внука... Чьего?
Полковник нащупал сброшенные в гневе очки, нацепил, успокоил злую дрожь в глазах.
«Результат поиска: номер... объект – Стыров Николай Николаевич. Год рождения – 1951. Место рождения – г. Туапсе. Родители...»
* * *
Валентина все никак не могла проснуться. Она легла поздно, почти под утро, все думала, как помочь Ванечке. А потом уснула и сразу оказалась на том самом каменистом плато в горах. И громадная черная гусеница, выросшая до размеров Вселенной, надвигалась на нее неотвратимо и жутко, разевая свой страшный рот, совершенно определенно намереваясь проглотить и ее, и маленькую беспомощную Катюшку. Валентина спрятала дочь за спиной, там, куда гусеница не могла дотянуться. Но смрадный кровавый рот чудовища был больше самой Валентины, больше немых гор вокруг и даже больше высокого голубого неба.
Откуда-то появился Ванечка, сильный, здоровый, смелый.
– Эй! – позвал он гусеницу. – Иди сюда! Зачем тебе женщины и дети?
– Нет, Ванечка, нет! – крикнула Валентина. – Пусть лучше меня!
– Не бойся, – улыбнулся сын, – я знаю, как лучше!
Он саданул чудище по спине большой корявой дубиной. Гусеница медленно развернулась и полезла на Ваню. Вот ее кровавый рот завис над его головой, вот она гнусно изогнулась, чтоб было удобнее заглотить красивого сильного парня, который смеялся ей прямо в глаза...
Все, поняла Валентина, еще одно движение – и все.
Она заплакала, и вместе с ней горько и мрачно заплакало небо. Утробно затряслись горы, в дальнем ущелье отчаянно и тонко, словно скорбя, завыли какие-то невидимые животные.
– Нет, Ванечка, нет! – снова закричала Валентина, и в этот момент откуда-то сбоку, совсем рядом, послышался грозный собачий лай.
– Это Бимка! Ура! – завопила из-за спины Катюшка. – Бимочка, скорее сюда!
Огромный, как горы вокруг, вислоухий пятнистый пес вылетел откуда-то из-за гор и мощными длинными прыжками, чуть зависая в полете, стал приближаться к жуткой поляне.
– Бимка! – обрадовалась Валентина, торопя верного защитника. – Быстрей! – И проснулась.
Пес, видимо примчавшийся по ее зову, стоял подле кровати, тоскливо и зовуще поскуливая.
– Все хорошо, Бимочка, – потрепала плюшевые уши женщина. – Все хорошо. Это просто сон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107