Зачем? Если ты не виноват, от кого защищаться? А он следователю сто раз говорил, что не убивал. И докторша Клара Марковна сказала, что на суде разберутся. Конечно, разберутся! Ваня там все честно расскажет и про Бимку, и про то, как студенческий выронил, и что ни разу ударить не успел. Конечно, судья будет спрашивать: а кто же тогда убил? «Если б знал, то сказал бы», – честно ответит Ваня. Он ведь и в самом деле ничего не видал! Прибежал, когда все кончилось. Да и ребята подтвердят. Следователю-то они могли говорить все что угодно, а на суде скажут правду. У скинхедов так положено: своих никогда не подставлять и из любой беды выручать.
Ваня прикрывает глаза. Вызывает в памяти длинный, прикнопленный к стене в организации лист со строгой надписью: «Правила скинхедов». Глаза послушно бегут по знакомым строчкам.
«Настоящий скинхед не должен дружить с инородцами и не должен общаться с ними ни при каких обстоятельствах».
Не то, дальше.
«В любых случаях запрещается помогать инородцу, жалеть его или сочувствовать...»
«Твоя агрессия по отношению к инородцу – твое священное право! Бить, оскорблять, издеваться над инородцем – долг настоящего скинхеда. Помни, ненависть и презрение к инородцу ты должен выказывать ему при каждом удобном случае!»
Правил много, Ваня, конечно, знает их все наизусть, но сейчас почему-то хочется дойти до того, искомого пункта. К тому же вот так, с закрытыми глазами, представляя знакомую стену в организации, он вообще ощущает себя среди своих. И от этой мысли так не хочется отказываться!
– Изучаешь? – хлопает по плечу Костыль. – Правильно! Это – основа нашей жизни.
Вникай и неси знание в массы!
Так, дальше правила, как себя вести. Если встретишь черножопого с русской девушкой... Снова не то, тут и дураку понятно: чурке накостылять, а девушку не трогать! Дальше о необходимости активной деятельности на благо организации – расклейке листовок, распространении литературы, дружбе с братьями по разуму, вернее, по расе. А, вот, кажется дошел.
«Если ты видишь драку, в которой участвуют скинхеды, твой долг – присоединиться к бойцам, не выясняя причин. При любой возможности настоящий скинхед обязан помогать своим, особенно членам своей группы. Помни, ты не просто солдат, ты мститель! И если кто-то обидел твоего товарища, приди и отомсти. Если понимаешь, что твоих сил недостаточно, собери единомышленников и отомсти! Ни одна обида, причиненная скинхеду, не должна остаться неотмщенной!
Если не хватает сил твоей группы, объединись с другими командами, но отомсти!»
«Ну вот, – Ваня удовлетворенно улыбается, – конечно, свои не дадут меня в обиду! И я против них слова не скажу. Хоть пытайте!»
* * *
Они отпрыгнули друг от друга, расплескав полванны на зеркальный пол, застыли в потрясении: кто?
– Алексей, ты здесь? Открой! – раздался высокий требовательный голос. – Ты там с кем?
– Предки... – скривился побледневший Алик, – раньше приехали. – И заозирался в поисках одежды.
А откуда одежда? В ванную-то прискакали нагишом!
– Не открывай! – вцепилась в него Валюшка, видя, что любимый обматывает бедра полотенцем.
– Ты чё? – покрутил тот пальцем у виска. – Жить, что ли, тут собралась? На, прикройся! – И он подал ей пушистый розовый халат, висевший в углу.
Щелкнула задвижка. Открылась дверь.
– Так.. – На пороге возникла высокая красивая дама. Именно дама. Короткая стрижка, брючный костюм, ярко накрашенные губы. – У нас, оказывается, гости? Молодец, сын. Родители за порог, а ты полный дом шлюх натащил! Да еще и мой халат дал! А ну, милочка! – И дама одним движением сдернула с Валюшиных плеч махровое прикрытие. Халат угнездился в ногах розовой тучкой, дама брезгливо пнула его ногой. – Теперь только на выброс. Спасибо, сын. Откуда? На Московском вокзале подцепил? – Она презрительно оглядела голую девушку, присевшую на край ванны и обхватившую себя руками.
– Это... – сипло выдавил потрясенный Алик, – это... Валя... – И вдруг голосом неожиданно твердым, сорвавшимся в фальцет, задиристо закончил: – Моя невеста!
– Кто? – послышался из-за двери густой мужской бас. – Невеста? – И в проеме возникла еще одна фигура, мужская. Крупное темное пятно без лица, с блесточками очков где-то под самым косяком двери.
Теперь среди троих одетых людей, даже Алика в полотенце вполне можно было считать таковым, Валюта, единственная, сидела совершенно голая, дрожа то ли от холода, то ли от стыда, и наблюдала, как под ее мокрой косой, свисающей к самому полу, собирается лужа воды.
– Так, нечего тут голыми девицами любоваться, – выговорила дама, оттесняя темное пятно от двери. И тоном, выражающим верх ледяного пренебрежения, обратилась к сыну: – Одень... невесту! И проводи до выхода.
Алик снова обернул Валюшку в розовый халат и протащил мимо родителей к себе в комнату. Пока она одевалась, путаясь в рукавах и застежках, он, едва натянувший брюки, как заведенный бубнил:
– Не бойся. Сейчас я им все объясню. Не бойся. Сейчас я им...
– Не надо, – просила Валюша, – я пойду...
– Конечно, пойдешь, милочка, – снова возникла на пороге дама, теперь уже безо всякого стука, – только сумочку свою мне покажи, мало ли что там из моих украшений затерялось...
– Мама! – заорал Алик, увидев, как побледневшая Валюта покорно протягивает свою потрепанную джинсовую сумку. – Мама! Не смей! Это, правда, моя невеста! Я женюсь!
– Ну, сегодня уже, слава богу, не успеешь, – спокойно улыбнулась дама, – ЗАГСы закрыты, а завтра с утра к венерологу пойдешь.
Валюша отшатнулась, будто ее с размаху ударили по лицу, стукнулась спиной об Алика, оттолкнулась и бросилась вон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107