Он победил, но героя заточили в тюрьму, потому что в стране правит еврейский бог. Вместо славы и почестей его кормят баландой. Скоро суд над героем. Это будет неправедное судилище, это будет глумление над нашей верой, над святой Русью. Поддержим нашего брата Ивана! Покажем всему миру, что мы – сила. Славянское братство встает с колен, превращаясь в грозное воинство.
В голове Валентины отчаянно бухает и шумит, колко дрожат кончики пальцев, дергаются, не повинуясь, губы.
«Это же он про Ванечку! – понимает она. – Ванечка потерял руку, и его будут судить. Значит, все эти люди за него? Значит, и они знают, что он не виноват?»
Оттолкнувшись от шершавого камня, женщина бросается к спуску. Она должна быть с ними, там, внизу!
Валентина торопится, проскакивая мокрые ступеньки, поскальзывается, падает, больно ударившись коленом об острое гранитное ребро, вскакивает.
Проповедь уже закончилась. Факельщики, разорвав круг, разбились на отдельные группки. То один, то другой подходят к бородачу, говорят, верно, что-то важное и приятное. Бородатый покровительственно хлопает их по плечам, обнимает. И Валентина вдруг робеет: как она подойдет? что скажет?
«Давай, давай! – говорит она себе. – Раз он так хорошо высказался про Ванечку, значит, может помочь! Не зря же их так охраняет милиция! Наверное, это какие-то важные люди. Может быть, начальство. А их странные одежды и все это действо... Милиционер сказал, мэрия разрешила, значит, так надо! И они – за Ванечку!»
Вот почему ее так тянуло сюда!
Прижавшись спиной к холодным камням стены, женщина ждет, пока иссякнет поток желающих приложиться к телу вождя. Люди постепенно расходятся. Бородач облачается поверх рубахи в длиннополое пальто, натягивает вязаную шапку, кивает покорно дожидающейся свите и направляется к лестнице. Уходит?
– Стойте, – просит Валентина и бросается следом.
Если б он не остановился наверху лестницы, возле милиционеров, она б его не догнала, потому что парни, шедшие за ним, все время старательно и умело оттесняли ее обратно вниз...
– Спасибо, братья, – пожал бородач руки улыбающимся стражам порядка. – С праздником!
– Извините, – легонько дергает его за рукав Валентина, – извините...
Он слегка поворачивает голову через плечо.
– Отходите, женщина, не мешайте, – грубо цепляет ее за плечо давешний коротышка лейтенант.
– Не трогайте меня! – неожиданно громко кричит Валентина, выворачиваясь из цепкого захвата.
– Что такое ? – вальяжно поворачивается бородатый.
– Извините! – она ухватывает его за рукав. – Я – мать!
– А я – отец! – хмыкает кто-то сзади.
– Я мать Вани Баязитова, – торопится Валентина. – Который в тюрьме, у которого руку...
Бородатый недоуменно смотрит на нее как на полоумную и, брезгливо отцепив пальцы женщины от собственного рукава, шагает в сторону.
– Постойте, – она пытается преградить ему дорогу, – вы же сами говорили, один против банды...
– Парни, чего стоим? – надменно спрашивает у милиционеров спутник бородатого, тот, кто раньше дудел в рог. – Чего ждем?
Два лейтенанта подхватывают Валентину под руки и, одним движением приподняв над землей, отбрасывают к парапету.
– Постойте! – уже плохо соображая, что делает, кричит Валентина. – Ванечка не виноват! Он сестру защищал и Бимку!
Впрочем, бородатый со свитой ее уже не слышит.
– А вы что, правда мать этого убийцы? – выросла перед ней дама с огромным доберманом на поводке.
– Какого убийцы? – понимая и тоскуя от этого понимания, переспрашивает Валентина.
– Который девочку убил!
Доберман сонно взглянув на Валентину, широко зевает, обнажив громадные белые клыки.
– Ваня не виноват! – шепчет она, не в силах отвести глаз от страшной пасти.
– Конечно, не виноват, – зло ухмыляется дама. – Яблоко от яблони... Мать в шабашах участвует, сын убивает. Я бы вас вместе судила!
– Да расстреливать таких надо! – влезает мужчина в кожаной кепке, и Валентина вдруг видит, что вокруг них образовалась довольно внушительная кучка народа.
– Сегодня они кавказцев бьют, завтра на своих пойдут!
– Да они и сегодня кого-нибудь замочат! Видали, все стриженные и в ботинках для драки. Их тут накрутили, сейчас попадись кто под руку!
– А и попадаться не надо, сами найдут.
– Вы что, народ, это же не скинхеды, это – язычники, они только языком болтать могут! – выкрикивает щуплый паренек.
– Одна малина! Слыхали, что ихний жрец говорил? Кровью, говорит, надо смывать заразу с нашей земли!
– Да это он образно.
– Ничего не образно, они с фашистами давно в одну дуду дуют. У них теперь обряд посвящения такой – через кровь. Пока инородца не замочишь, в секту к язычникам не принимают. Инициация называется.
– А власти куда смотрят?
– Вы что не видели, как их милиция сегодня охраняла? И ни одного рядового, сплошь офицеры!
– Да власти просто выгодно, вот и потворствует.
– Чего выгодно, чтоб убийства были? Вы уж совсем!
– Конечно! Живем все хреновей и хреновей, кто-то же в этом виноват? Вот власти нам и подставляют виноватого, чтоб пар выпускали.
– Точно! Сволочи! Фашисты!
– Бог к терпимости призвал, – тонко и возвышенно провозглашает какой-то тщедушный дедок. – Учил, что все люди – братья, а тут нашу истинную веру попирают...
– Это что за митинг? – возникают за спинами спорящей толпы два огромных плечистых парня. – Кого это вы тут фашистами называете? Нас? А ну, смотри мне в глаза! – разворачивает один из них особо разгоряченного спором мужчину в кожаной кепке. – Я – фашист?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107