Полет в т
аком стиле им не по зубам: почти вертикальные виражи на высоте 10-15 метров н
ад землей. Неожиданно на вершине земляного укрепления я замечаю немецки
х солдат. Они машут руками как сумасшедшие, скорее всего, не могут разобра
ться в ситуации. Но вот раздается громкий вопль Гадермана: «Ла упал»!
Сбил ли Гадерман вражеский самолет из своего пулемета или лонжероны ист
ребителя не выдержали огромного напряжения во время этих виражей на пол
ной скорости? В наушниках я слышу громкие крики русских. Они видели, что пр
оизошло и это нечто из ряда вон выходящее. Я потерял Фиккеля и лечу домой.
Подо мной в поле лежит горящий Ю-87. Унтер-офицер и его бортстрелок стоят ря
дом с ним в полном здравии, к ним спешат немецкие солдаты. Значит, завтра о
ни снова смогут летать. Вскоре после посадки я встречаюсь с Фиккелем. Буд
ет достаточный повод отпраздновать наш новый день рождения. Фиккель и Га
дерман также настаивают на праздновании. На следующее утро звонит назем
ный корректировщик этого сектора и рассказывает мне, с каким беспокойст
вом он наблюдал за вчерашним представлением и сердечно поздравляет мен
я от имени дивизии. Из радиосообщения, перехваченного прошлым вечером, с
тановится ясно, что пилотом истребителем был знаменитый советский ас, дв
ажды Герой Советского Союза. Я должен признать, что он был хорошим летчик
ом, а это совсем не мало.


***

Вскоре после этого эпизода я должен докладывать рейхсмаршалу по двум ра
зным поводам. Первый раз я приземляюсь в Нюрнберге и отправляюсь в замок
его предков. Когда я вхожу во двор, я с удивлением вижу Геринга, наряженног
о в средневековый германский охотничий костюм и, в компании лечащего вра
ча, стреляющего из лука в ярко раскрашенную мишень. Он не обращает на меня
никакого внимания, пока не расходует весь свой запас стрел. Я с удивление
м вижу, что он ни одного раза не промахнулся. Я только надеюсь, что он не охв
ачен желанием показать свое умение, заставив меня с ним соперничать, в эт
ом случае он должен понимать, что из-за раны в плечо я не могу держать лук, т
ем более Ц стрелять из него. Тот факт, что я докладываю ему о прибытии в ун
тах в любом случае указывает на мою физическую слабость. Он говорит мне, ч
то часто занимается спортом во время отдыха, это способ поддерживать себ
я в форме и его доктор волей-неволей, должен присоединиться к нему в этом
приятном времяпрепровождении. После скромного ужина в кругу семьи на ко
тором из других гостей присутствует только генерал Лерцер, я узнаю причи
ну моего вызова. Он награждает меня Золотой медалью пилота с бриллиантам
и и просит сформировать эскадрилью, вооруженную новыми Мессершмиттами-
410 с 50 мм пушками и принять над ней командование. Он надеется, что с этим типо
м самолета нам удастся совладать с четырехмоторным самолетами, которые
использует противник. Я делаю вывод, что поскольку я только что был награ
жден Бриллиантами, он хочет превратить меня в пилота-истребителя. Я увер
ен, что он думает категориями первой мировой войны, во время которой пило
ты, награжденные «Pour le Merite» были обычно пилотами-истребителями, как и он сам.
Он предрасположен к этой ветви Люфтваффе и к тем, кто к ней принадлежит, и
хотел бы включить меня в эту категорию. Я говорю ему, что очень хотел стать
пилотом-истребителем раньше, и что этому помешало. Но с тех дней я приобр
ел ценный опыт как пилот-пикировщик и я не хотел бы ничего менять. Я поэто
му прошу его оставить эту идею. Затем он говорит мне, что у него есть согла
сие фюрера на это назначение, хотя он и признает, что ему не очень понравил
ась идея отстранить меня от полетов на пикирующих бомбардировщиках. Тем
не менее фюрер согласился с ним в том, что я ни в коем случае не должен боль
ше приземляться в тылу у русских, чтобы спасать другие экипажи. Это прика
з. Если экипажи должны быть спасены, то в будущем этим должны заниматься д
ругие. Такое требование беспокоит меня. Частью нашего кодекса является п
равило: «Все сбитые будут спасены». Я считаю, что должен заниматься их спа
сением сам, потому что мне, в силу моего большого опыта это сделать легче,
чем кому-нибудь еще. Если это вообще должно быть сделано, тогда я тот чело
век, который должен это выполнить. Но возражать сейчас означало бы зря тр
атить силы. В критический момент нужно действовать так, как это диктует н
еобходимость. Через два дня я возвращаюсь в Хуси и принимаю участие в бое
вых операциях.
Пользуясь паузой в несколько дней я решаю совершить короткую поездку в Б
ерлин на конференцию, которая все время откладывалась. По возвращению я
приземляюсь в Герлице, навещаю домашних и лечу на восток в Веслау, непода
леку от Вены. Рано утром, когда я просыпаюсь в доме моих друзей, я узнаю, что
меня всю ночь пытались найти люди из штаб-квартиры рейхсмаршала. Связав
шись с ним я получаю приказ немедленно проследовать в Берхтесгаден. Поск
ольку я предполагаю, что это еще одна попытка навязать мне штабные или ка
кие-нибудь специальные обязанности, я спрашиваю его: "Хорошая это новост
ь или плохая? " Он хорошо знает меня и говорит: «Конечно, хорошая».
Не без чувства недоверия я сажусь в самолет и лечу на небольшой высоте вд
оль Дуная. Погода самая плохая, какую только можно себе представить. Обла
ка висят на высоте 50 метров, почти все аэродромы закрыты. Венские леса скр
ыты густыми облаками. Я лечу вверх по долине Дуная от Св. Пелтена до Амштет
тена и Зальцбурга, где приземляюсь. Здесь меня уже ждут и везут в охотничи
й домик рейхсмаршала неподалеку от Бергхофа в Оберзальцберге.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98