А мы, представьте себе, только хихикали втихомолку над ее словами, потому как верили в свое бессмертие — и все благодаря ее любви. — Мистер Тремор снова умолк, подбирая слова. — Не пытайтесь делать так же, как она, Винни. И жить по таким правилам. Как будто вы в ответе за все, что происходит вокруг, и можете что-то изменить, без конца повторяя про себя всякие умные слова.
— Но ведь должна же быть какая-то ответственность...
— Винни, — воскликнул он, подавшись вперед, — я давно мечтал о том, как бы сделать то, что я сделал! И нынче утром мне показалось, что вы дали мне шанс. Наверное, я ошибся. Но что было, то прошло! Нам нужно жить дальше! И не терзать себя понапрасну!
— Я не могу не отвечать за свои поступки! И мне нравится обдумывать все...
— Нет, нет! — с горячностью перебил ее мистер Тремор. — Этим вы только загоняете себя в тоску! Вы берете на себя непосильный груз и рано или поздно рухнете под его тяжестью. Так же, как моя матушка! А ведь вы не сделали ничего дурного, поверьте! Вы хорошая девочка, Винни Боллаш, добрая и отзывчивая. У вас щедрая душа. Вы вовсе не такая зануда, какой показались мне сначала! — Он не выдержал и добавил с лукавой ухмылкой: — По крайней мере почти не такая!
В эту минуту в коридоре показалась миссис Рид. Она что-то напевала, смахивая пыль с полок. Оба молча слушали, пока она не скрылась на кухне. Мик заговорил вполголоса, но не пожелал сменить тему разговора:
— А теперь серьезно. Вы правда верите, что я лишился усов из-за ваших речей? Я сбрил их сам, своими руками! И всегда могу отрастить заново, если захочу! — Он рассмеялся и подмигнул: — Как видите, мисс Боллаш, я не внакладе! Потому как теперь знаю точно, что у вас самые чудесные ножки во всем королевстве! А коли захочу увидеть их еще разок, то просто закрою глаза — и готово!
Ох уж эта его самоуверенность! Однако Эдвина считала своим долгом спустить его с небес на землю.
— Нет, мистер Тремор, — возразила она, — воображение, конечно, приятная вещь, но мы оба знаем, что оно не имеет ничего общего с реальностью. Я тоже могла вообразить, что ваши усы исчезли без следа. — Она коснулась пальцем его губы прежде, чем сообразила, что делает. Тут же отдернула руку и продолжала: — Вот это реально. А у вас остались лишь память и мечты.
Его густые брови поползли вверх. Он рассеянно пощупал свою верхнюю губу в том месте, которого коснулся ее пальчик. Ничего подобного он не ожидал и не сразу пришел в себя. А потом рассмеялся тем низким смехом, от которого так сладко замирало ее сердце.
— Ого, мисс Боллаш, уж не заигрываете ли вы со мной?
С чего он взял?! Но по щекам уже пополз предательский румянец, и Эдвина потупилась.
— Нет, конечно, нет!
— Да! — настаивал он.
— Нет! — Она отчаянно трясла головой, но так и не смогла сдержать улыбки.
— Да! — Он ласково приподнял ее лицо за подбородок и вполне серьезно добавил: — Берегитесь, мисс Боллаш! Мне нравится такая игра, но еще больше нравится то, к чему она ведет, а вам нет!
Она не сразу осмыслила его слова, завороженная взглядом ярко-зеленых глаз, загадочно сверкавших в сумрачном коридоре. От этого взгляда у нее захватило дух. Да, да, он прав: «Берегитесь, мисс Боллаш!»
И все же она ничего не могла поделать со своей глупой улыбкой. Ведь он считает ее хорошенькой. Он не шутит, не издевается над ней. И это не давало ей покоя все утро. Ведь она успела почувствовать его восторг. И то, как ей необходим этот восторг. Восторг в глазах мужчины.
— Не стоит шутить со мной, Винни, — произнес он, отвлекая ее от сладостных грез. — Я проведу вас до конца пути. Рано или поздно, но я до вас доберусь! — И он добавил слово, недавно выученное им с таким трудом: — Воз-му-ти-тель-но! Как бы возмутительно это вам ни показалось!
Только теперь Эдвина осознала, что недооценила мистера Тремора. Что он умен и обаятелен и хорошо знает себе цену. Все это давало ему определенную власть над людьми, и Эдвине следовало опасаться этой власти. Поняла она и еще кое-что: достаточно было одного его присутствия, чтобы кровь начинала быстрее бежать по ее жилам.
В этот вечер было положено начало традиции, порожденной ее девичьими страхами. Не найдя в себе сил объективно следить за работой его речевых органов, Эдвина изобрела способ не только обучить мистера Тремора правильной речи, но и слегка повлиять на его образ мыслей.
— Нынче вечером я бы хотела отвести вас в библиотеку, чтобы читать вам вслух, — как можно небрежнее сообщила она. — Вы будете привыкать к литературному языку и немного познакомитесь с классикой.
В библиотеке они расселись по разные стороны от незажженного камина: мистер Тремор на диване, она в кресле с выбранной наугад книгой.
Эдвина полагала, что его выдержки едва ли хватит на час с небольшим. Но стоило ей начать читать — это был драйденовский перевод «Метаморфоз» Овидия, — как мистер Тремор весь обратился в слух. Он буквально впитывал размеренные звуки поэтической речи. Даже позволил себе сползти с дивана и улечься прямо на ковер, закинув за голову одну руку, а другой прижимая к груди касторовый цилиндр (ему так полюбился этот головной убор, что он не расставался с ним весь вечер).
Во время чтения он ни разу не перебил Эдвину своими замечаниями. Ему было не до споров. Он лишь иногда уточнял смысл незнакомых слов. В итоге чтение затянулось на три часа, пока Эдвина не охрипла окончательно. Последней по его просьбе она читала «Мифологию» Буллфинча.
Правда, под конец его охватила дремота. Он прикрыл глаза своим цилиндром и лежал совершенно тихо, неподвижно. Его пес растянулся рядом на ковре. Глядя на них, Эдвина невольно улыбнулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96