Ее злость явно не соответствовала предлогу. Только потому, что он проявил заботу о ней? Только потому, что он неосторожно изложил свой совет в форме приказа? Конечно, он был не прав – он понял это с первого же ее слова и искренне перед ней извинился.
Но она была не просто возмущена, она была в ярости.
Софи – и в ярости?
Натаниель недоуменно покачал головой.
– Здесь что-то не так, – задумчиво сказал он. – Она была… испугана? Может, и правда за ее злостью прятался испуг? Не знаю, что там такое, но определенно что-то есть.
Но может, ее злость была вызвана тем, что он выбрал для своего требования не то время? Он вздумал повелевать ею сразу же после того, как провел с ней ночь. Как будто она стала принадлежать ему душой и телом. Разумеется, у него этого и в мыслях не было, но он понимал, что его поведение можно расценить и так.
– Черт побери, – снова пробормотал Рекс. – Стоит ли нам цепляться к Пинтеру? В конце концов, Софи независимая женщина. Мы не встречались с ней три года и лишь недавно возобновили знакомство. Как и мы, она жила своей жизнью. Она сказала Нату, чтобы он не лез не в свое дело. Тогда и всем нам следует оставить ее в покое. Да и Пинтер, по существу, всегда был не больше чем пронырливым подлизой, верно я говорю? Если Софи готова его терпеть, какое право мы имеем возражать?
– Но, Рекс, ты забываешь о том, что произошло позавчера вечером, – напомнил ему Кеннет. – Она не просто побледнела. Она так тяжело опиралась на руки нам с Мойрой, что пришлось чуть ли не нести ее. И я уверен, что она не потеряла сознание только благодаря своей исключительной силе воли.
– Черт! – опять вырвалось у Рекса.
– Но что может заставить такую женщину, как Софи, потерять сознание? – размышлял вслух Иден.
– Только страх, – мрачно констатировал Натаниель.
– Черт побери, Нат! – возразил Иден. – Тогда она должна была половину войны пролежать в глубоком обмороке.
– Существуют страхи разного свойства, – сказал Натаниель. – Не только физический страх.
– Что ты предполагаешь? – спросил Кеннет.
– Ничего. – Натаниель покачал головой. – Подумать только, этот подлец называл ее просто Софи, милой и очаровательной. Это было на ее крыльце, когда он выходил, а я только приехал – к счастью, Лавиния оставалась в фиакре, пока я выяснял, принимает ли Софи. Не помните, на полуострове Пинтер когда-нибудь называл ее по имени?
– Чтобы лейтенант назвал жену майора по имени? – сказал Рекс. – Никогда!
– Но почему она приняла его на следующий же день после того, как при виде его едва не лишилась чувств? – спросил Натаниель. – А потом впала в ярость, когда я предложил нашу помощь, чтобы ее защитить?
– Может, она так самоутверждается? – сказал Кеннет и сам же ответил на свой вопрос: – Нет, не может быть. Ведь во время войны она всегда принимала нашу помощь, как и мы ее. И мы знали, что нами двигала истинная дружба, а не снисходительное участие или убежденность в том, что она слабее нас и не может справиться со всеми жизненными проблемами без мужской помощи. Значит, что-то там происходит, верно, Нат?
– И при этом нечто такое, что мы не можем решить самым очевидным и удовлетворительным путем, – добавил Рекс. – Я бы с наслаждением задал трепку Пинтеру. Как он вообще смеет поднимать взгляд на Софи?
– Думаю, нам нужно последить за ними, насколько мы сможем это сделать, не оскорбляя независимости Софи, – предложил Натаниель. – Мы должны выяснить, почему она его боится, хотя ни в чем нам не признается. То есть если она действительно его боится.
– Но это именно так, Нат, – заверил его Кеннет. – Не так-то просто напугать Софи, но позавчера она была действительно испугана. И при этом все равно вчера впустила его в свой дом!
– Сегодня она собиралась прийти к миссис Лебланк? – спросил Иден. – Интересно, будет ли там Пинтер? Я буду держаться поближе к ней. Рекс и Кен, вы будете развлекать своих жен, а Нат у вас под носом ухаживать за вдовушкой, только вы ничего не заметите… Да, еще ему нужно будет сопровождать своих родственниц. Так что предоставьте мне заботу о Софи. Может быть, я буду брать ее с собой в ближайшее время. И это вовсе не так обременительно – трудно представить себе общество человека более приятного и близкого по духу, чем наша Софи, хотя она и не самая выдающаяся красавица.
Натаниель было вскипел, но предпочел не компрометировать Софи резким замечанием другу и промолчал. Он сомневался, что поступил верно, рассказав друзьям о Пинтере. Ему казалось, будто он предал Софи. В конце концов, то, что она делает у себя дома, никого не касается. Но Кен был прав. Ее реакция на появление Пинтера у Шелби была вызвана не простой антипатией. И ее злость этой ночью была не просто возмущением. Определенно здесь что-то крылось. И казалось вполне естественным, что с этим затруднением он обратился к друзьям. К тому же они были и ее друзьями. И это дело касалось их дружбы, не имея никакого отношения к тому факту, что Софи стала его любовницей.
За исключением того, признался он себе, что этот факт вызвал в нем еще большее желание защитить ее. И безумное беспокойство за нее. Если она не желает довериться любовнику – значит, здесь определенно что-то неладно. Он учитывал еще один факт, о котором не мог рассказать друзьям – иначе раскрылось бы, что вчера он дважды появлялся у нее в доме. В его первый приход она сделала вид, что Пинтер не заходил к ней, – значит не хотела, чтобы Натаниель об этом знал.
– Поедем в клуб, Нат? – спросил его Иден. – Позавтракаем?
– Не сегодня, – отказался Натаниель. – Мне уже сообщили, что после завтрака я должен буду проводить Лавинию к Софи – они собираются в библиотеку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98