Элис со спокойной улыбкой наблюдала за ним. Ранним утром в день своей свадьбы он сидел на краю ее постели. Элис во всем сохраняла спокойствие, даже в любви. Он знал, что она не испытывает к нему глубоких чувств. Ей нужны были лишь защищенность и постоянное покровительство. Возможно, именно это больше всего нравилось ему в ней. Удовлетворяя его желания, она не требовала взамен каких-либо обязательств.
– Я не приду вечером, – наконец сказал он ей, с брезгливостью глядя на свою одежду, в беспорядке лежащую на полу.
– Разумеется. Я понимаю тебя, – спокойно согласилась она. – Ведь это день вашего венчания.
Даже это известие не нарушило привычного спокойствия Элис.
– Я приду завтра вечером, – пообещал он.
– Так скоро? – Элис сладко поежилась и натянула на себя одеяло. – Твоя жена позволит тебе?
Он повернулся и посмотрел на нее. Ее локоны были в беспорядке, в глазах сонливость.
– Ты не возражаешь? – спросил он. – Я буду здесь завтра, Элис.
– И я тоже, – ответила она и улыбнулась. – Ты не рад этой женитьбе, Фаллоден, не так ли? Ты был раздражен всю эту неделю. Можешь всегда приходить ко мне.
Постель была еще теплой, смятой и звала его. Под одеялом он легко угадывал соблазнительные округлости тела Элис. Более всего в это мгновение ему хотелось снова забраться под одеяло и провести весь день в любовных ласках, а затем уснуть от приятной усталости, надолго забыться.
Но это был день его венчания.
Он поднялся, ежась от утреннего холодка, и стал поспешно собирать с пола одежду, чтобы окончательно не продрогнуть.
Элинор чувствовала, что смертельно устала. Горничная обеспокоенно суетилась вокруг нее, заметив, как она бледна. Кажется, она не очень одобряла чересчур завитые волосы Элинор и более замысловатую, чем обычно, прическу, которая была совсем не к лицу девушке. Она то и дело повторяла, что мисс поступила правильно, остановив свой выбор на бледно-голубом цвете для подвенечного платья – оно было очень простым, с накидкой того же тона, – а не на чем-то поярче, что еще сильнее подчеркнуло бы бледность ее лица.
Как хорошо, что она устала, думала Элинор, спускаясь наконец вниз, где в гостиной ее ждал отец. День своей свадьбы она будет помнить смутно и как бы в дурмане.
Войдя в гостиную, Элинор была неприятно удивлена, что жених уже ждет ее. Он приехал намного раньше и выглядел великолепно. Граф показался ей еще красивее, чем в их первую встречу. Он тоже был в голубом, словно заранее знал, какого цвета подвенечное платье у его невесты. Казалось, он собрался не на собственную свадьбу, а на прием к принцу-консорту. Но Элинор продолжала испытывать к нему неприязнь. Поэтому она была подчеркнуто холодна с ним, едва кивнула, здороваясь, и даже не пыталась улыбнуться. Разумеется, ни о каких церемонных приседаниях и поклонах не могло быть и речи.
В экипаже по пути в церковь отец Элинор говорил без умолку. Невиданным усилием воли он, несмотря на протесты дочери, встал с постели, чтобы сопровождать ее. Жених и невеста не проронили ни слова.
Когда они приехали в церковь, граф представил свою невесту безукоризненно одетому джентльмену, своему другу сэру Альберту Хэгли. Если ей хотелось подчеркнуть свою холодность и недоступность, то это должен был выразить, как ей казалось, едва уловимый кивок головой. Элинор сразу же узнала сэра Хэгли, как и он ее, но, будучи джентльменом, он и виду не подал. Это он первым попробовал флиртовать с юной «мещаночкой» на загородной вечеринке в поместье ее школьной подруги Памелы, если те посягательства сэра Хэгли можно было назвать флиртом.
– Рад познакомиться с вами, мисс, – сказал он.
– Здравствуйте, сэр, – сухо ответила Элинор.
Ее встретили холодная пустая церковь и приветливо улыбающийся священник. Отец вложил ее руку в руку графа, а затем тот покорно повторил за священником слова клятвы. Она, в свою очередь, сделала то же самое. Потом Элинор почувствовала на своих губах холодные губы графа, его короткий поцелуй, на который ответила столь же бесчувственно. Помнила еще, как улыбался и кланялся священник, завершая церемонию. Сэр Альберт поцеловал ее в щеку, чему она, увы, не могла воспрепятствовать. Затем они снова ехали в экипаже графа.
В экипаже ее мужа.
Да, мужа.
Молодожены направлялись в дом графа на Гросвенор-сквер. Теперь и ее дом. В своем новом доме она улыбалась и кивала головой, здороваясь с выстроившимися в шеренгу слугами. Затем муж провел ее в столовую, где их ждал стол, накрытый на четыре персоны. Как положено, новая графиня Фаллоден заняла свое место в конце стола, напротив мужа. По обеим сторонам от них сидели мистер Трэнсом и сэр Альберт.
За столом велась беседа, иначе и быть не могло. Элинор не помнит, чтобы возникали неловкие паузы. Сама она в разговоре не участвовала. Она также не могла вспомнить, что ела и ела ли вообще. Когда завтрак подходил к концу, неожиданно поднялся ее отец, держа бокал с вином. Элинор инстинктивно протянула руку, словно хотела остановить его, но тут же опустила ее на колени.
– Тост, – широко улыбаясь, произнес мистер Трэнсом, окидывая взглядом сидящих за столом. – Предлагаю тост за свою любимую дочь и своего зятя. За графа и графиню Фаллоден.
Элинор заметила, как сжались в узкую линию губы ее мужа, прежде чем изобразить холодную улыбку. Их глаза встретились через стол. Затем поднялся сэр Альберт и, повторив тост, чокнулся с мистером Трэнсомом.
Только железная воля помогла отцу подняться с постели, подумала Элинор, глядя на него. Он сделал это. Всю неделю отец пролежал в постели. Временами у него был сильный жар и он впадал в беспамятство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68