– Полнейшей дурой. Весь прошедший день я старалась убедить себя, что если вы когда-то были порядочным человеком, то в глубине души должны им и остаться. Но ничего подобного. Теперь я поняла, что вчерашним разговором вы хотели пробудить во мне сострадание только для того, чтобы я бросилась к вам в постель утешать вас, я права?
– Мэри, я никогда не хотел твоего сострадания. Всего остального – да, только не этого.
– Теперь я презираю вас еще больше, чем когда-либо, В конечном счете мы сами полностью ответственны за свои слова и поступки, милорд. Да, обстоятельства меняют нашу жизнь, и, возможно, иногда нас можно простить за то, что мы не выдерживаем тяжести этих обстоятельств, однако истинная сила наших характеров проверяется нашей способностью идти по жизни несломленными, подняться выше обстоятельств. Я потеряла любимого мужа в бессмысленной жестокости войны. Я сама нашла его тело, он был голым на поле битвы, местные крестьяне успели раздеть и ограбить убитых и раненых. И моего мужа, который погиб за их свободу. Вы не один, кому в жизни довелось страдать.
На мгновение лорд Эдмонд страшно побледнел, но только на одно мгновение, пока смотрел Мэри в глаза, а затем, отведя взгляд, он усмехнулся:
– Значит, ты считаешь, что у тебя больше силы воли, чем у меня? Что же, не стану с тобой спорить, Мэри, ты, безусловно, права. Но могу держать пари, что получил от жизни намного больше удовольствий, чем ты.
– Удовольствия! – воскликнула Мэри. – Для вас все сводится только к этому. Удовольствия! Не гордость, не честь, не радость, не счастье, главное – удовольствия.
– Ты слышишь? – Властной рукой, лежащей на талии Мэри, он заставил ее прекратить танец. – Пока твои мысли были заняты другими проблемами, музыка подошла к концу. Время проходит, понимаешь? Значит, сегодня ночью, Мэри?
– Я не стану запирать дверь, – ответила Мэри, глядя прямо ему в лицо, – и не буду ежиться от страха за запертой дверью. Но если вы хоть пальцем дотронетесь до ручки моей двери, милорд, я так громко закричу, что сбегутся все слуги, где бы они ни находились. И если вы думаете, что я испугаюсь вызванного этим скандала, что ж, попробуйте.
– Очаровательно. – Лорд Эдмонд поднес к губам руку Мэри. – Она рассказывала вам что-нибудь из этих испанских историй, Гудрич? Благодарю за танец, Мэри.
– Саймон. – Она улыбнулась виконту, который, подойдя к ней, покровительственно положил руку ей на талию.
– Сегодня вечером все остальные танцы мои, Уэйт. Надеюсь, я ясно выразился? – многозначительно произнес виконт.
– Я всегда ненавидел такую постановку вопроса, – откликнулся лорд Эдмонд. – Ответить «нет» совершенно невозможно, а сказав «да», чувствуешь себя в дурацком положении. Всегда хочется придумать какой-нибудь остроумный ответ. А, похоже, меня зовет тетя. Вы извините меня? Мэри? Гудрич? – И он направился вовсе не туда, где леди Элинор беседовала с сэром Гарольдом и леди Кэткарт, а совсем в другую сторону.
– Я предупредил его, – сказал виконт, – и вопреки своему желанию сделал это тихо и вежливо, чтобы не устраивать ссору на виду у всех. Но этот тип, видимо, не знаком с приличиями. Он не позволял себе грубостей, когда ты танцевала с ним, Мэри?
– Нет, Саймон, он вел себя вполне корректно. Но, по правде говоря, она кипела от возмущения и в то же время грустила. Возмущалась Мэри оскорбительным поведением лорда Эдмонда, в этот вечер превзошедшим все, от чего она страдала с самого начала их знакомства. А грустила она по любви, которая родилась и боролась за свое существование только для того, чтобы умереть именно тогда, когда казалось, что она все-таки выживет и расцветет. И Мэри укоряла себя за то, что допускала саму мысль о зарождении любви, когда это было абсолютно ни к чему. Но то, что однажды родилось, а потом умерло, все-таки какое-то время существовало, и Мэри грустила, расставаясь с ним.
Один день Мэри любила этого человека, на один день она отбросила осторожность и любила его, и мечтала о будущем с ним.
Как бы ни старалась Мэри теперь от всего отречься, она позволила себе и любить, и мечтать – пусть это длилось всего только в течение одного дня, но забыть этого Мэри уже не могла.
* * *
«Вероятно, я устроил Мэри бессонную ночь», – подумал лорд Эдмонд, когда на следующее утро она с большим опозданием спустилась к завтраку. Ее лицо было бледным и немного осунувшимся, наверное, она не спала, прислушиваясь, когда его рука коснется ручки двери, но – Мэри есть Мэри – она, конечно, не стала запирать дверь, если пообещала этого не делать.
Если бы только она знала, как долго он лежал без сна, борясь с искушением!
Если бы он вошел и Мэри подняла крик, как обещала, разыгралась бы отвратительная сцена и он был бы вынужден уехать. У него появился бы повод вернуться в Уиллоу-Корт и покончить с этой женщиной раз и навсегда.
Но если бы он вошел и она не закричала – а лорд Эдмонд не думал, что Мэри поднимет шум, – тогда они могли бы возобновить пререкания, и он нашел бы еще более оскорбительные слова, чтобы вызвать у нее отвращение. Он мог бы попытаться соблазнить ее и, возможно, даже добился бы успеха. Лорд Эдмонд был уверен, что обладает властью над ней и что она сдастся под его настойчивыми ласками. В любом случае, когда все было бы позади и Мэри пришла в себя, ее ненависть к нему только возросла бы, и его цель была бы достигнута.
В то же время если бы он вошел и она не закричала, у него был бы еще один шанс поговорить с ней наедине, еще один шанс поцеловать ее, а может быть, и заняться с ней любовью. Возможно, даже стать отцом ее ребенка.
Эта мысль разом положила конец его мечтаниям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76