К счастью, ее телесные страдания внешне никак не проявлялись.
Хэл выглядел великолепно в белом полотняном костюме, который, как королевский наряд для коронации, выгодно подчеркивал мощь его фигуры и золотистый цвет волос.
Они направились к кабриолету, и только тут Розалинда позволила себе оглянуться.
– А что будет с этим замечательным ирландским терьером?
Глядя на Хэла, пес тут же энергично замахал обрубком хвоста.
– Эзра отвезет его на ферму Асбури, – ответил Хэл коротко. – Асбури помешан на собаках и с удовольствием приютит любую.
Розалинда приподняла брови.
– Ты уверен? Вернее, поверит ли в это терьер? Хэл усмехнулся:
– А куда он денется? В моей жизни для него нет места. – Хэл взял в руки вожжи. Сэмюел отошел в сторону, и кабриолет тронулся. Терьер, яростно залаяв, бросился следом.
Хэл пустил лошадь рысью, и пес начал отставать, но по-прежнему продолжал преследование. Розалинда обернулась.
– Он все еще бежит за нами…
– Ничего, он вернется к Сэмюелу, как все другие собаки, – процедил Хэл сквозь зубы.
На скользкой от грязи дороге кабриолет опасно раскачивало, так что Розалинде пришлось держаться крепче. Собачий лай постепенно удалялся, по мере того как Хэл гнал лошадь все быстрее и быстрее. Розалинда уже сомневалась, что в этой гонке им удастся остаться в живых.
Вдруг колеса кабриолета соскочили с колеи, и коляска, подпрыгнув, чуть не перевернулась. Выругавшись, Хэл придержал лошадь и съехал на обочину.
Розалинда сглотнула вставший в горле ком и отпустила поручни. Теперь лай терьера неуклонно приближался.
Хэл обернулся.
– Вот черт, неужели он никогда не отвяжется?
– По всей видимости, нет, тем более что боги на его стороне. – Розалинда усмехнулась, глядя, как пес упорно ковыляет к коляске.
Брови Хэла вытянулись в хмурую линию.
– Я не стану брать собаку, чтобы наблюдать, как она погибнет.
Розалинда удивленно взглянула на него.
– Погибнет? Думаю, он в состоянии о себе позаботиться.
– Что ж, может быть.
Тем временем терьер, тяжело дыша, остановился позади кабриолета, потом вспрыгнул на место для багажа и, покрутившись, лег, высунув язык и оскалив зубы в собачьей улыбке. Глухо тявкнув, он словно подал знак, что готов продолжить путешествие.
Тронув поводья, Хэл выехал на дорогу.
– Этот пес определенно не хочет с тобой расставаться, – недовольно сказал он.
Розалинда фыркнула:
– Пес смотрит на тебя, а не на меня. К тому же я не могу взять собаку в Форт-Бентон – она сразу привлечет внимание.
– Понимаю. Кстати, ты все еще не рассказала мне, почему уехала из Нью-Йорка.
Розалинда на мгновение задумалась. Хэл мог и сам догадаться, если слышал, что о ней болтают. Впрочем, она давно испытывала потребность кому-нибудь довериться.
– Если я расскажу, оставишь собаку?
– Не будь смешной. Конечно, нет.
– В таком случае мне нечего сказать. – Розалинда уставилась на проплывающий мимо пейзаж.
Несколько минут они ехали в полной тишине, потом Хэл неожиданно произнес:
– Ладно, твоя взяла. Я оставлю собаку.
– И как ты ее назовешь?
– Пусть будет Чертов Пес. Ах нет, я не смогу называть его так в присутствии моей сестры…
Розалинда прыснула.
– Конечно, нет. А как насчет Цицерона? Этот красавец явно обладает даром красноречия.
– Цицерон? Звучит неплохо.
Розалинда помолчала, потом, вздохнув, начала свое повествование:
– В январе из-за болезни сердца скончался отец.
– Мои соболезнования. Это был настоящий джентльмен, пример для всех нас.
– Спасибо. – У Розалинды сжалось горло, но она все же заставила себя продолжить: – В завещании он назвал моим опекуном своего банкира Сайласа Данлеви – тот должен был управлять моим имуществом, пока мне не исполнится двадцать пять лет. На похоронах я заметила пристальное внимание к себе со стороны Николаса Леннокса, младшего партнера «Данлеви и Ливингстон»; меня он не интересовал, но все же стал проявлять назойливость. Я напомнила ему, что у меня есть жених, но он усмехнулся: это препятствие не стоит шевеления его пальца. На другой день Дэвид разорвал помолвку, сославшись на то, что семья считает его слишком молодым для брачных уз.
– Вздор! Он любил тебя. И даже если нет, то только полный идиот мог отказаться от твоих денег под столь шатким предлогом. Дэвид Резерфорд, которого я знал как штабного офицера Гранта, не поступил бы столь опрометчиво.
– Да, он лгал. Его выдавали глаза. Я не стала требовать объяснений, просто вернула ему кольцо.
Хэл сочувственно похлопал ее по руке, и Розалинда, тряхнув головой, продолжила:
– Леннокс делался все более навязчивым, требовал, чтобы я немедленно вышла за него замуж, тогда как я постоянно отвечала ему отказом.
– Молодец. И что же дальше?
– Когда мы возвращались в Манхэттен, Леннокс сказал мне, что я нуждаюсь в сильной руке и что он уже начал свадебные приготовления в своем фамильном имении, а когда я возмутилась…
– Он избил тебя, да? – жестко спросил Хэл. Розалинда кивнула.
– Подлый ублюдок! Его нужно кастрировать и прогнать сквозь строй обиженных им женщин. – Хэл взял в руку ладонь Розалинды. То, что он принял ее сторону, придало ей храбрости; продолжая свою повесть, она высоко держала голову.
– Мои братья ради развлечения научили меня вести себя как мужчина. После их смерти отец показал мне, как держаться за игрой в покер таким образом, чтобы партнеры не заподозрили во мне женщину, и теперь я переоделась в мужской костюм, взяла немного наличности и убежала из дома Данлеви. Потом я обрезала волосы и направилась в Питсбург, надеясь, что никто не станет искать меня на речных судах.
– Ты оказалась права.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96