И еще мы нашли вот это. Он бросил через стол пластмассового аллигатора. Анни подобрала крокодильчика, чувствуя смущение из-за этой игрушки с ее улыбкой и красным беретом. Но смущение тут же сменилось брезгливостью. Ренар взял эту безделушку, и она стала для него фетишем. Он ласкал ее, держал в руках и, думая о ней, запятнал ее.– Помощник шерифа Прежан опознал эту вещицу. Мы подумали, что ты захочешь вернуть ее.– Благодарю вас, сэр. – Анни опустила крокодильчика в карман куртки, понимая, что немедленно выбросит его, как только выйдет из кабинета шерифа.– В спальне Долл Ренар был обнаружен девятидюймовый разделочный нож. Он лежал у нее под матрасом, – продолжал Ноблие. – Мы его не нашли раньше, потому что ордер на обыск никогда не включал в себя спальню миссис Ренар. Нож послали на экспертизу.– Она его вымыла?Ноблие мгновение обдумывал свой ответ, потом решил, что Анни заслужила честный ответ.– Нет.При мысли об этом Анни замутило.– Это значит, что в лаборатории смогут сравнить образцы крови и тканей.– Я на это надеюсь.– Хорошо.Шериф снова замолчал, нахмурился, глядя на Анни. «Плохой признак», – подумала она.– Я много размышлял обо всем последние дни, Анни, – снова заговорил Гас. – Я не могу, позволить помощникам шерифа вести самостоятельную работу и расследовать дела, которые им никто не поручал.– Никак нет, сэр, – пробормотала Анни.– Ты всегда совала свой нос туда, куда не следовало.– Так точно, сэр.– От тебя одни неприятности. Ты сеешь раздор, не выполняешь приказы.Анни молчала. Да и что она могла на это ответить?– С другой стороны, твои поступки говорят о твоей инициативности, силе духа, амбициозности… – Маятник качнулся в противоположную сторону. – Скажи честно, Анни, почему ты остановила Фуркейда в тот вечер?– Потому что так следовало поступить.– А почему взялась сама за дело Ренара?Теперь пришла очередь Анни как следует взвесить свой ответ. Она могла сказать, что не доверяла способностям Стоукса, но это было бы не совсем верно. В ее душе перевешивало другое.– Потому что я чувствовала, что обязана это сделать ради Памелы. Я была первой, кто увидел, что сотворил с ней убийца. В этом было что-то… очень личное. У меня возникло ощущение, что я перед ней в долгу. Я нашла ее тело, я хотела добиться для нее справедливости.Гас кивнул головой, поджал губы.– Ты еще не говорила с прессой?– Нет, сэр.– На пресс-конференции сегодня днем я скажу, что ты работала под прикрытием, чтобы помочь раскрыть это убийство. Твой следующий чек в день зарплаты учтет переработку.Глаза Анни широко раскрылись. Это прозвучало как явная взятка.Ноблие читал по ее лицу как в открытой книге. Он нахмурился:– Я не хочу, чтобы кто-то усомнился в моей власти, Анни. Мои помощники работают на меня, а не за моей спиной. Оплата сверхурочных – это премия. Договорились?– Да, сэр.– Тебе придется еще чертовски много учиться, чтобы понять, как вращается этот мир, Бруссар. – Шериф уже был готов отпустить ее, его внимание переключилось на записи, которые он готовил для пресс-конференции. – Поскорее выздоравливай и выходи на работу… детектив Бруссар.
«Детектив Бруссар». Анни произнесла это несколько раз, пока ковыляла обратно к выходу. Звучало это очень хорошо. Она вынула из кармана крокодильчика в красном берете и кинула его в мусорную корзину, когда проходила мимо стола сержанта.Фуркейд ждал ее на улице. Он прислонился к стене здания, скрестив ноги, засунув руки в карманы куртки. Его глаза смотрели на нее с тревогой.– Ноблие перевел меня в детективы, – объявила Анни, все еще боясь поверить в это.– Я знаю. Я тебя рекомендовал.– Ах вон оно что!– Там твое место, Туанетта. Ты хорошо работаешь. Глубоко копаешь. Ищешь правду, сражаешься за справедливость, именно так и должно быть. Анни едва заметно пожала плечами и отвернулась. Ей стало не по себе от похвалы Ника.– Что ж, я лишилась формы и возможности гонять на машине.Фуркейд не улыбнулся. Анни удивилась. Ник выпрямился и дотронулся до щеки Анни.– Как ты себя чувствуешь, Туанетта? Все в порядке? На Анни столько навалилось, что она только тяжело вздохнула.– Не совсем.Ей хотелось сказать, что за последние десять дней она стала совсем другим человеком, но предвидела ответ Ника. Он скажет, что она просто не удосужилась поглубже заглянуть в себя. Интересно, что же видит сам Фуркейд, когда заглядывает так глубоко в себя.– Погуляешь со мной? – спросила Анни. – Вдоль затона?Ник нахмурился, оглядел бульвар, стоянку, улицу.– Ты уверена?– Я два дня пролежала в постели. Мне необходимо двигаться. Пусть медленно, но я должна ходить. – И Анни пошла вперед одна. Фуркейд пристроился рядом. По дороге к затону никто из них не произнес ни слова. Когда они подошли к берегу, стайка диких уток взлетела с громким шумом, потом птицы снова опустились на шоколадно-коричневую воду и, словно поплавки, закачались среди тростника.Анни осторожно села на край садовой скамейки и вытянула вперед раненую ногу. Фуркейд занял другой конец скамьи. Место между ними занимал Маркус Ренар.– Он ни в чем не был виноват, Ник, – негромко сказала Анни.Фуркейд мог бы поспорить. Маниакальное увлечение Маркуса Памелой Бишон стало катализатором для поступка его матери. Но Ник понимал, что это бессмысленно.– А если бы он был виновен, что это бы нам дало?Анни задумалась на мгновение.– По крайней мере, было бы легче все объяснить.– Ты права, – пробормотал Ник. – Он не был виноват. Я совершил грубый промах. Я ошибся, а человек из-за этого погиб. Это останется со мной до конца жизни.– Не ты же спустил курок.– Но ведь именно я зарядил револьвер, верно? Дэвидсон ни секунды не сомневался, что именно Ренар убил его дочь, и частично потому, что я так сильно верил, что Маркус Ренар убил ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144