Я села вполоборота к нему, незаметно завела руку за спину и проверила, на месте ли мое оружие. Порядок, по-прежнему там – за поясом джинсов, под курткой и водолазкой.
– Куда мы едем?
Он не ответил. На поясе у него потрескивал радиопереговорник: другие охранники сообщали о вырвавшихся на волю лошадях. Мой не торопился в эфир, чтобы сообщить кому-нибудь о задержанной. Мы ехали к центральной части комплекса, призрачного и нереального в два часа утра, как город привидений.
– Я хочу поговорить с вашим начальством, – веско заявила я. – И пусть кто-нибудь свяжется с детективом Лэндри из конторы шерифа.
Тут он повернул голову.
– Зачем?
Теперь не отвечала я. Пусть подумает.
Мы ехали мимо других охранников; еще какие-то люди бежали под дождем, спеша принять участие в аттракционе поимки пьяных от свободы горячих коней. Позади остались ряды палаток, пустые мелочные лавки. Дождь лил стеной.
Наконец тележка остановилась рядом с одним из больших фургонов, где помещались конторы дирекции ипподрома, и он выключил мотор. Мы вместе поднялись по железной лесенке, и охранник подтолкнул меня вперед. За металлическим столом стоял толстяк с внушительным, размером с кирпич, радиопереговорником в руках и прислушивался к шуму из динамика. Зоб у него был как у жабы: огромная, шире головы, кожная складка вываливалась из воротника рубахи. На нем тоже была синяя форма охранника, с двумя-тремя дополнительными нашивками на груди. Экипировка для доблестного отсиживания задницы и осуществления неограниченного руководства.
– Это она, – сказал тот, кто меня привел. – Я поймал ее, когда она открывала двери денников.
Я посмотрела ему в лицо и спросила тоном, не оставляющим сомнений в моих намерениях:
– Сюрпризы помимо того, что у вас в кармане, еще будут?
Я точно знаю, что пистолет у него был заряжен. Пусть, пусть только попробует сказать, что грозил мне, чтобы попугать! По должности ему оружия не полагается. Да и разрешения на ношение огнестрельного оружия у него наверняка нет. Если все это так и я заявлю на него в полицию, очень вероятно, что по меньшей мере работу он потеряет. И по его лицу я видела, что именно обо всем этом он сейчас и думает.
Впрочем, будь он поумнее, не вкалывал бы здесь наемным полканом в чужом мундире.
– Вы застали меня в конюшне с фонарем, – выждав паузу, заявила я. – Я хотела помочь. Так же, как и вы.
– Вы имеете что-то против Майкла Берна? – спросил толстяк. Выговор у него был тягучий, флоридский.
– Я никогда не была знакома с Майклом Берном. Однако сегодня утром я наблюдала его шумный, с угрозами, спор с Доном Джейдом. Вероятно, вы пожелаете выяснить, где находится в данный момент мистер Джейд.
Старший уставился на меня.
– Берн уже едет, – сказал он. – И с ним двое полицейских. Присядьте, мисс …?
Я не ответила и садиться не стала, хотя от полученных ударов спина у меня болела как сволочь.
– Вам надо будет попросить представителей власти расценивать территорию вокруг той палатки как место преступления, – сказала я. – Кроме того, что ваш подозреваемый выпустил лошадей, он еще напал на меня, когда я пыталась обратить его в бегство. Они найдут там вилы или метлу – что-то с длинным черенком, на котором могли остаться отпечатки его пальцев. Я хочу, чтобы ему было предъявлено обвинение. А мне срочно нужно пройти медицинский осмотр, и пусть сфотографируют мои синяки. Возможно, я подам в суд. Что здесь за начальство, если оно не может обеспечить людям и животным элементарную безопасность?
Толстяк воззрился на меня так, будто в жизни ничего подобного не видел и не слыхивал.
– Вы кто?
– Я не собираюсь сообщать вам свое имя.
– Мисс, ваше имя мне необходимо. Это для протокола.
– Значит, у вас возникла проблема, потому что имени я вам не скажу. – Я пожала плечами. – Я не обязана что-либо вам говорить. Вы не представитель государственной службы правопорядка, а следовательно, не имеете права требовать от меня сведений.
– Полицейские уже едут, – угрожающе заметил он.
– Вот и славно. С радостью отправлюсь с ними, хоть у них и нет никаких оснований для моего ареста. Стоять в проходе конюшни, насколько мне известно, – не преступление.
– Бад говорит, вы выпустили лошадей.
– По-моему, логично еще раз спросить Бада, что именно он видел.
Он посмотрел на Бада.
– Так выпускала она их или нет?
Бад тупо молчал. Очевидно, он был не способен выдать даже ту ложь, при помощи которой хотел то ли спасти собственную задницу, то ли заслужить похвалу шефа.
– Она просто была там, – пробормотал он наконец.
– И вы тоже, – заметила я. – Откуда нам знать, не вы ли открывали те двери?
– Это же нелепо! – фыркнул толстяк-жаба. – Зачем бы ему это делать?
– Могу лишь строить догадки. Деньги. Злой умысел. Психическое расстройство.
– Вероятно, те же мотивы применимы к вам.
– Не в данный конкретный момент.
– У вас есть лошади на этом ипподроме, мисс …?
– Я уже все вам сказала, – заявила я. – Могу я позвонить своему адвокату с вашего телефона?
Он прищурился.
– Нет!
Я пожала плечами и села на стул у стола. У толстяка затрещал радиопередатчик – привратник сообщил о прибытии наряда полиции. Вот она, удача! В данных обстоятельствах появление Майкла Берна обрадовало бы меня намного меньше.
Толстяк велел привратнику отправить патрульный автомобиль к конторе.
– Выпустить лошадей – серьезное правонарушение, – обратился он ко мне. – За это вы и сесть можете.
– Нет, не могу, потому что не я их выпускала. А преступнику могут вменить в вину злостное хулиганство, что является мелким правонарушением. Его оштрафуют, возможно, направят на общественные работы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125