Сущие пустяки по сравнению, например, с незаконным ношением оружия, – поглядывая на помрачневшего Бада, возразила я.
– Кажется, вы говорили, что больше ни слова не произнесете, – пробормотал он.
За стенкой фургона хлопнула автомобильная дверца. Я встала и пригладила пятерней мокрые волосы. Вошел полицейский с таким видом, будто его разбудили звонком посреди сладкого сна.
– Что там, Марш? Кто-то выпустил кляч? Она?
– Она была рядом, – буркнул толстяк. – Возможно, знает что-нибудь о преступлении.
Полицейский равнодушно взглянул на меня.
– Это так, мэм?
– Я буду говорить только с детективом Лэндри. Лично, – ответила я.
– Как ваше имя, мэм?
Я прошла мимо него к двери, по дороге бросив взгляд на именной жетон на куртке.
– Поговорим в машине, помощник шерифа Сондерс. Поехали.
Сондерс удивленно посмотрел на толстяка, но тот лишь покачал головой:
– Удачи, сынок. Она та еще штучка.
9
– И ради этого вы подняли меня с постели?
Лэндри переводил взгляд с Сондерса на меня. С таким лицом он, очевидно, смотрит на несвежую еду.
– Она ни с кем больше говорить не желает, – пояснил Сондерс.
По дороге к кабинету Лэндри злобно бормотал:
– И везет же мне! Вообще не понимаю, что мы все здесь делаем. Могли бы на месте за полчаса разобраться. О господи!
– На меня было совершено нападение, – сказала я. – По-моему, это компетенция следователя.
– Вот и берите, кого дают. Порядок вам известен.
– Но я уже установила контакт с вами относительно этого дела.
– Ничего подобного, потому что никакого дела нет. То, о чем вы говорили со мной вчера, делом не является.
На вахте перед входом в отдел Лэндри сдал сидящему за пуленепробиваемым стеклом дежурному свой именной жетон и пистолет. Сондерс сделал то же самое. Я вытащила из-за пояса свое оружие и положила в лоток вместе с ключами от машины. Лэндри уставился на меня.
– У меня есть разрешение, – пожала плечами я.
– Ты, кретин! – напустился он на Сондерса. – Она могла еще в машине снести тебе твою пустую башку!
– Что вы, детектив, – проворковала я, проскальзывая мимо него в отпертую дежурным дверь, – я не такая девушка.
– Убирайся, Сондерс! – окрысился Лэндри. – Толку от тебя как от козла молока!
Итак, мы бросили несчастного Сондерса у вахты. Лэндри протиснулся мимо меня, играя желваками на скулах, и мы прошли через общую комнату в кабинет для допросов. Лэндри распахнул дверь:
– Сюда.
Я вошла и сразу села, не дожидаясь приглашения. Боль в спине мешала глубоко вздохнуть. Я начала думать, не сходить ли в самом деле к врачу.
Лэндри захлопнул дверь.
– Какого черта вы себе думали?!
– Это вопрос довольно обширный, поэтому я остановлюсь только на главном. Я отправилась в конно-спортивный комплекс в поисках хоть каких-нибудь намеков на то, что могло случиться с Эрин Сибрайт.
– Но вы ведь не зашли в ту конюшню, где она работала? Она была конюхом у некоего Джейда. Как получилось, что вы оказались совсем в другой конюшне?
– Майкл Берн – враг Дона Джейда. Сегодня утром на моих глазах он угрожал Джейду.
– Как угрожал?
– Что-то вроде: «Если я докопаюсь, что коня загубил ты, я тебя уничтожу».
– И в отместку Джейд пробирается в конюшню к этому Берну и выпускает лошадей? Велика важность!
– Велика – для тренера, которому придется объяснять владельцу, каким образом лошадь в четверть миллиона ценой сломала ногу, бегая ночью без присмотра.
Тяжко вздохнув, Лэндри наклонил голову под каким-то странным углом, будто хотел вправить себе шейный позвонок.
– И вы подняли меня с постели из-за этого?
– Нет. Исключительно ради смеха.
– Вы, Эстес, просто шило в заднице. Хотя, вероятно, не я первый вам об этом говорю.
– Говорили и похуже. Но мне до лампочки. Я и сама о себе не особо высокого мнения, – ответила я. – Вы, наверное, считаете меня взбалмошной идиоткой? И на здоровье. Мне все равно, что вы обо мне подумаете. Хочу только, чтоб вы знали: там творится что-то недоброе, и все ниточки сходятся к Дону Джейду. А Дон Джейд – тот, у кого работала Эрин Сибрайт. А Эрин Сибрайт пропала. Вы не замечаете здесь никакой связи?
Он покачал головой.
– Как мне доложили, вас застали именно там, в конюшне, в тот самый момент. Откуда мне знать, что не вы выпустили этих коней, просто чтобы привлечь к себе внимание? Хотите, чтобы все посмотрели на Джейда, и устраиваете этот маленький спектакль…
– Красиво сказано! А вилами я тоже сама себя избила? Уверяю вас, я не настолько ловка.
– По-моему, вы неплохо держитесь на ногах, расхаживаете повсюду. На мой взгляд, ничего страшного с вами не случилось.
Я скинула куртку и встала.
– Ну ладно. Обычно на первом допросе я так себя не веду, но если вы обещаете не называть меня шлюхой…
Повернувшись к нему спиной, я до самой шеи задрала свитер.
– Если эти отметины выглядят хотя бы примерно так же, как болят…
– Господи.
Он произнес это негромко, без злости, без нажима, как будто из него вдруг выпустили весь пар. Вряд ли дело было в свежих рубцах, которыми наградил меня нападавший, – скорее в пестрой сетке шрамов, украшающих мою спину последние два года.
Не того я сейчас хотела. Совсем не того. Со шрамами я живу уже очень давно. Они – часть меня. Я никому их не показываю, потому что и себя тоже не особо демонстрирую. Я о них не думаю. И не смотрю на них. Ущерб, нанесенный моему телу, странным образом мне безразличен, потому что я сама стала безразлична себе.
И вдруг этот ущерб сделался очень важен. Я почувствовала себя эмоционально раздетой. Беззащитной.
По-прежнему стоя спиной к Лэндри, я одернула свитер, взяла куртку. Мне было стыдно, и я злилась на себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125