Я не думаю, что делаю. Просто действую.
Я ору. Он тоже орет.
Он выхватывает пистолет и направляет мне в лицо.
Я бью по дулу, бью по морде Билли.
Он выкручивает руль на триста шестьдесят градусов, джип шарахается назад. Моя нога срывается с подножки. Билли бросает машину вперед, из-под колес дробью выстреливает гравий.
Я пытаюсь удержаться и не упасть. Еще бы уцепиться за руль!
Джип выезжает на асфальт. Голем резко выворачивает баранку влево. Его лицо исказилось и застыло, как маска: рот разинут, глаза выпучены. Я пытаюсь схватиться за него, но он распахивает дверцу, и джип входит в штопор.
Я зависаю в воздухе.
Падаю.
Твердый асфальт под спиной.
Левая скула разбивается, как яичная скорлупа.
Потом на меня надвигается черная тень джипа Билли Голема, и я умираю.
И просыпаюсь.
Пять тридцать утра. После двух часов обрывочной дремы, так и не дождавшись, пока обломок ребра проткнет одно или оба моих легких, я кое-как спустила ноги с кровати и силком заставила себя подняться. Добрела до ванной, встала голая перед зеркалом и посмотрела на себя. Тощая. Прямоугольные отметины на бедрах – там, откуда брали лоскуты кожи для пересадки. Полукруглые вмятины на левой ляжке.
Повернувшись спиной к зеркалу, я попыталась заглянуть назад через плечо. Увидела то, что продемонстрировала вчера Лэндри, и обругала себя дурой.
Единственное, чему отцу удалось научить меня: никогда не показывай слабости, никогда не обнаруживай беззащитности.
Синяки от побоев – темно-лиловые полосы. Болят, когда вздыхаю. Нет, надо все-таки показаться врачу.
В шесть пятнадцать, задав корму лошадям, я поехала в больницу. Рентген показал, что переломов нет. Дежурный терапевт с красными от недосыпа глазами (должно быть, спал еще меньше, чем я) расспросил меня, явно не поверив ни единому моему слову о случайном падении с лестницы. Медсестра смотрела подозрительно. Меня дважды спросили, не хочу ли я пообщаться с полицией. Я поблагодарила и отказалась. Никто особо не настаивал, что навело меня на мысль, скольких избитых женщин благосклонно отпустили отсюда просто так, обратно в их личный ад.
Терапевт изрыгнул длинный перечень медицинских терминов, желая устрашить меня своим дорогостоящим образованием. Я равнодушно посмотрела на него и сказала:
– У меня все бока в синяках.
Он пожал плечами.
– Я пропишу болеутоляющее. Поезжайте домой, отдохните. Никаких серьезных физических нагрузок в ближайшие двое суток.
– Да, хорошо.
Он дал мне рецепт на викодин. Я расхохоталась, когда увидела, и по пути к выходу сунула листок в карман ветровки. Руки-ноги у меня работают, обломки костей не торчат, кровь не течет. Я не лежачая больная, все в порядке. Насколько мне известно, от такого не умирают, а мне надо побывать в куче мест и увидеться с массой людей.
Первый звонок – Майклу Берну или, точнее, секретарю Майкла Берна. Майкл – человек занятой.
– Спросите его, найдется ли у него минута побеседовать с потенциальным клиентом, – сказала я. – Если нет, я всегда могу обратиться по тому же делу к Дону Джейду.
Время у Майкла сразу же чудесным образом нашлось, и секретарь дал ему трубку.
– Майкл Берн. Чем могу быть полезен?
– Мне нужно, чтобы вы облили грязью вашего приятеля, мистера Джейда, – негромко ответила я. – Я частный детектив.
11
Одевшись с головы до ног во все черное, я при помощи геля гладко зализала волосы назад, нацепила узкие черные очки и позаимствовала у Шона черный «Мерседес-SL». Вид у меня был как у персонажа фильма «Матрица». Серьезный, таинственный, колкий. Не наряд, а униформа. Имидж – все!
С Берном мы назначили встречу на автостоянке Дэнни в Ройял-Палм-Бич, в пятнадцати минутах езды от ипподрома. Он что-то бурчал насчет долгой дороги, но я не могла рисковать: не хватало, чтобы меня увидели с ним возле центра верховой езды.
Берн приехал на знававшей лучшие дни «Хонде-Сивик» и вылез из машины, нервно озираясь. Частный детектив, тайная встреча… Голову сломаешь! Был он в затрапезных серых бриджах и красной рубашке поло, почти того же цвета, что и шевелюра.
Я опустила боковое стекло «Мерседеса».
– Мистер Берн, вы приехали увидеться со мной.
Он поморщился. Бедняга! Умирает от страха и неуверенности, никак не может меня раскусить, понять, что я за птица.
– Поговорим здесь, – сказала я. – Прошу вас, сядьте ко мне в машину.
Он замялся, как ребенок, которому незнакомый взрослый предлагает покататься. Еще раз окинул взглядом стоянку, будто боясь, что сейчас из кустов выскочат оперативники в масках и арестуют его.
– Если вам есть что сказать мне, садитесь в машину, – нетерпеливо повторила я.
Росту он был такого, что ему пришлось буквально сложиться пополам, чтобы поместиться в «Мерседес». Какой контраст с красивым, элегантным Доном Джейдом! Рыжий клоун, которого накормили гормоном роста. Конопатый, рыжеволосый, тощий как глиста. О Майкле Берне я прочла достаточно и знала, что в начале девяностых он был заметной фигурой в профессиональном скаковом спорте и выступал на жеребце по кличке Ирокез. Потом владельцы Ирокеза продали кому-то жеребца, и с тех пор крупных побед у Берна не случалось.
Когда случай свел его с Треем Хьюзом, хозяином Звездного, Берн в каком-то интервью заявил, что на Звездном вернется в большой спорт. Однако Звездный вскоре оказался у Дона Джейда, и звезда Майкла Берна опять померкла.
– Еще раз – на кого вы работаете, Эстес? – спросил он, оглядывая дорогую машину. – Вы из страховой компании? Или из полиции?
– Много ли полицейских разъезжают на «Мерседесах», мистер Берн? – спросила я, позволив себе легкий намек на насмешку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125