– Вы меня в чем-то обвиняете?
– Да что вы! – Я удивленно округлила глаза. – Продолжайте вести себя с полицией в том же духе, и они из чистой вредности повесят это убийство на вас. А я вызовусь нажать на поршень шприца, когда вам в вену вгонят иголочку.
– Вы о чем? Какую иголочку?
– Это же высшая мера. Убийство – особо тяжкое преступление.
– Варварство, – буркнул он, оскорбленный до глубины души.
– Как и закапывать девушку в яму с конским навозом.
– Бросьте ваши дурацкие шутки! Вы в самом деле думаете, что я способен на такое зверство? – Теперь он сделал лицо глубоко уязвленное, будто его предал закадычный друг. – И все из-за той русской шлюхи…
– Осторожно, Ван Зандт, – тем же тоном, что и он, процедила я. – К вашему сведению, к Ирине я отношусь очень тепло.
– Ах, вот как? Может, у вас с ней любовь? – фыркнул он.
– Нет. Вы что, пытаетесь оскорбить меня, обвинив в склонности к лесбиянству? Убожество какое! – сказала я. – Неужели каждую женщину, которая вам отказывает, вы записываете в лесбиянки?
Он слегка порозовел, но ничего не ответил. Разговор опять развивался не так, как ему нужно. Опять.
– Вообще-то, это не ваше дело, – добавила я, глядя, как девочка на пони заканчивает выступление под аплодисменты зрителей. – Но на самом деле я, к счастью, гетеросексуальна.
– Никакого счастья я здесь не вижу.
– Почему? Потому что не имела удовольствия пустить вас к себе в постель?
– Потому, Элль Стивенс, что вы никогда не улыбаетесь, – ответил он. – По-моему, вы не особенно счастливы.
– Я не счастлива, поскольку вы вечно пытаетесь забраться ко мне в голову – или под юбку.
– У вас нет ощущения цели, – заявил он, решив, что опять контролирует ситуацию, что я буду слушать его так же, как слушали слишком многие слабые, одинокие женщины. – Вам нужно эту цель найти. Чтоб было к чему стремиться. Вам ведь нравится преодолевать трудности, а их-то и нет.
– Я бы так не сказала, – буркнула я. – Вот, например, беседа с вами – тоже своего рода преодоление.
Он принужденно рассмеялся.
– Вам хватает наглости строить догадки, – холодно продолжала я, – а ведь вы обо мне ровным счетом ничего не знаете.
– Я очень хорошо разбираюсь в людях, – возразил Ван Зандт. – По роду деятельности я постоянно общаюсь с ними, нахожу подходы и, как правило, прекрасно знаю, что им нужно.
– Может, мне стоит поставить себе целью расследование убийства Джилл? – заметила я, возвращаясь к неприятной для него теме. – Или докопаться, куда делась другая девушка. Могу начать с того, что расспрошу вас. Когда вы в последний раз видели Эрин Сибрайт живой?
– А я-то думал, вам лошадь нужна, – мрачно заметил он.
– Бросьте, З., давайте поиграем, – не унималась я. – Может, вы присутствуете при рождении новой звезды сыска! Так вы слышали, чтобы она говорила, что хочет уволиться, или это только версия Дона Джейда?
– Перестаньте, Элль. У меня от вас голова болит.
– А вдруг ее похитили? – в притворном возбуждении продолжала я, внимательно наблюдая за ним. – И держат взаперти, как секс-рабыню. Как по-вашему?
Лицо Ван Зандта не выражало ничего, взгляд был равнодушным. Чего бы я не отдала сейчас, чтобы прочесть его мысли! О чем он думает? Об Эрин, спрятанной где-то для удовлетворения его порочных желаний, пока выкуп не заплачен? Или вспоминает Сашу Кулак? А может, прикидывает, не я ли буду следующей жертвой?..
Зазвонил мобильный. Ван Зандт нажал кнопку приема и бегло заговорил по-французски. Воспользовавшись моментом, я ускользнула, помахав ручкой, со словами, что иду искать смысл жизни.
Патологическая личность кормится своим умением насквозь видеть нормальных людей с их слабостями и пользоваться этим. Так делают головокружительную карьеру работники крупных корпораций, набивают себе карманы биржевые маклеры. И находят жертв серийные убийцы…
Ван Зандт неумен, зато хитер. Именно хитростью он заманил Иринину подругу к себе на работу в Бельгию. Интересно, каким образом он воспользовался своим чутьем в случае с Эрин и с Джилл?.. Так или иначе, мне очень не понравилось, как он направил это чутье на меня, сказав, что не верит в мое счастье. Он ведь должен считать меня беззаботной дилетанткой. И мне вовсе не хочется думать, что ему видно что-нибудь еще. Не хочу думать о том, что кто-то может заглянуть мне в душу – мне стыдно, что там так мало можно увидеть.
Вот только в одном Ван Зандт ошибается. Цель у меня есть. И если он случайно встанет поперек моего пути к этой цели, я с радостью смету его.
К конюшне Джейда я вернулась пешком. Соседние палатки были с обеих сторон отгорожены желтой лентой. Однако Трей Хьюз, игнорируя предупредительную надпись на ленте, зашел за ограждение и сидел на стуле, задрав ноги на сундук для сбруи, с банкой пива в одной руке и сигаретой – в другой.
Увидев меня, он прищурился и ухмыльнулся:
– Маска, я вас знаю!
– Едва ли, – сказала я. – Что это вы делаете на месте преступления?
– Солнышко, я сам – ходячее место преступления. Что здесь происходит? Прямо морг какой-то.
– Да, наверно, это из-за убийства.
– Но оно когда было, – возразил он. Мысли тяжело ворочались в его одурманенном пивом мозгу. – Кажется, я что-то пропустил…
– Кажется, я что-то пропустила, если здесь недавно произошло убийство. Вы о ком говорите? Об Эрин?
– А разве Эрин убили?
Я нырнула под ленту и села напротив него.
– Кто на первой базе?
– Что?..
Хьюз закинул голову и расхохотался.
Он затянулся сигаретой и стряхнул наземь столбик пепла. Уверена, ему даже не пришло в голову, что так можно устроить пожар в палатке, полной лошадей.
– Так кто умер? – спросил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125