Ее крохотные ножки с лакированными ноготками раскач
ивались под столом, словно она была ребенком на высоком стульчике. Из-за о
теков ступни были похожи на маленькие пухлые подушечки. В былые дни, когд
а в Айеменем приезжала знакомая или родственница, Крошка-кочамма не упу
скала случая обратить общее внимание на то, какие большие у гостьи ноги. П
опросив разрешения примерить ее туфли, она победно спрашивала: «Видите,
как велики?» И обходила в них комнату кругом, чуть поддернув сари, чтобы вс
е могли полюбоваться на ее миниатюрные ножки.
Она трудилась над огурцом с едва скрываемым торжеством. Она была очень д
овольна тем, что Эста не заговорил с Рахелью. Взглянул на нее и прошел себе
мимо. Туда, под дождь. Для него что сестра, что все прочие.
Ей было восемьдесят три года. Глаза за толстыми стеклами очков казались
размазанными, как масло.
Ц Ведь я тебе говорила, Ц сказала она Рахели. Ц Чего ты ожидала? Особого
отношения? Я же вижу, он повредился умом! Никого больше не узнает! На что ты
рассчитывала?
Рахель не ответила.
Она ощущала ритм, с которым Эста раскачивался, и холод лившихся на него до
ждевых струй. Она слышала, как хрипит и шуршит сумятица у него в голове.
Крошка-кочамма посмотрела на Рахель с неудовольствием. Она уже чуть ли н
е жалела, что написала ей о возвращении Эсты. Но что, с другой стороны, ей ос
тавалось делать? Нести эту ношу до самой кончины? С какой стати? Она ведь з
а него не в ответе.
Или?
Молчание расположилось между внучатной племянницей и двоюродной бабуш
кой, как третье лицо. Чужак. Опухший. Ядовитый. Крошка-кочамма напомнила с
ебе, что надо запереть перед сном дверь спальни. Ей трудно было придумать,
что еще сказать.
Ц Как тебе моя стрижка нравится?
Огуречной рукой она дотронулась до своей новой прически. И оставила на в
олосах яркую каплю горькой слизи.
Рахель и вовсе не знала, о чем говорить. Она смотрела, как Крошка-кочамма ч
истит огурец. Несколько кусочков желтой кожуры прилипло к груди старухи
. Ее крашеные черные как смоль волосы были спутаны, как размотавшийся клу
бок ниток. На лбу от краски осталась серая полоса, словно вторая, теневая л
иния волос. Рахель заметила, что она начала пользоваться косметикой. Губ
ная помада. Сурьма. Мазок-другой румян. Но поскольку дом был заперт и мрач
ен, поскольку она признавала только сорокаваттные лампочки, два ее рта
Ц настоящий и помадный Ц не вполне совпадали друг с другом.
Ее лицо и плечи стали худее, чем были, и поэтому она казалась уже не стольк
о шарообразной, сколько конической. Обеденный стол, за которым она сидел
а, скрывал ее необъятной ширины бедра, делая ее фигуру чуть ли не хрупкой.
Тусклое освещение столовой стерло морщины с ее лица, из-за чего оно Ц на
странный, впалый манер Ц помолодело. На ней было множество драгоценност
ей. Тех, что остались от покойной бабушки Рахели. Она надела их все. Мерцаю
щие кольца. Брильянтовые серьги. Золотые браслеты и плоскую золотую цепо
чку великолепной работы, которую она время от времени трогала рукой, жел
ая лишний раз убедиться, что она на месте и что она Ц ее. Ни дать ни взять юн
ая невеста, которая все никак не может поверить своему счастью.
Она проживает жизнь в обратном направлении, подумала Рахель.

Это было удивительно верное наблюдение. Крошка-кочамма и вправду чуть н
е всю жизнь прожила в обратном направлении. В молодости она отвергла мат
ериальный мир, но теперь, в старости, как бы наверстывала упущенное. Она от
крыла объятия ему, он Ц ей.
Восемнадцатилетней девушкой Крошка-кочамма влюбилась в отца Маллиган
а, красивого молодого ирландского монаха, который был на год послан в шта
т Керала из мадрасской католической семинарии. Он изучал индуистские св
ященные предания, чтобы затем опровергать их со знанием дела.
Каждый четверг утром отец Маллиган приезжал в Айеменем, чтобы нанести ви
зит отцу Крошки-кочаммы, преподобному И. Джону Айпу, который был священни
ком в церкви Святого Фомы.
Апостол Фома считается основоположником христианства в И
ндии.
Преподобный Айп был хорошо известен среди местных христиан как че
ловек, удостоившийся личного благословения от Антиохийского патриарха
, суверенного главы Сирийской православной церкви. Этот эпизод, можно ск
азать, вошел в историю Айеменема.
В 1876 году, когда отцу Крошки-кочаммы было семь лет, его отец взял мальчика с
собой посмотреть на патриарха, прибывшего в общину сирийских христиан ш
тата Керала. В Кочине они оказались в переднем ряду группы прихожан, вним
авших обращению патриарха с западной веранды дома Каллени. Воспользова
вшись моментом, отец шепнул сыну на ухо несколько слов и подтолкнул его в
перед. Будущий священник сам не свой от страха, балансируя на полуотнявш
ихся ногах, обслюнявил перепуганными губами кольцо на среднем пальце па
триаршей руки. Патриарх вытер кольцо о рукав и благословил ребенка. Даже
спустя много лет, когда мальчик вырос и стал преподобным Айпом, его продо
лжали называть Пуньян Кунджу Ц Благословенный Малыш, Ц и лю
ди приплывали по реке на лодках издалека, из Аллеппи и Эрнакулама, и приво
зили детей, чтобы он благословил их.
Хотя отец Маллиган и преподобный Айп были люди разного возраста и принад
лежали к разным ветвям христианства, не испытывавшим одна к другой иных
чувств, кроме неприязни, два священнослужителя чем-то нравились друг др
угу, и отца Маллигана часто приглашали в дом Айпа пообедать. Из двоих мужч
ин только один видел чувственное возбуждение, волной вздымавшееся в стр
ойной девушке, которая вертелась и вертелась около стола, хотя остатки о
беда были давно убраны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17