Немногие женщины столь откровенны, особенно в самом начале любовной связи, но он был рад, что она это сказала, подтвердив его мнение о том, что она прямодушна и невинна, несмотря на искушенное окружение. Ему это в ней нравилось. Он был доволен, что мужчины оказались не властны над ней.
– Если тебе приятно будет узнать это, Кристи, то признаюсь, что тоже был чрезвычайно взволнован нашей встречей. Я понял, что должен увидеть тебя снова. – Он затянулся сигаретой. – И был страшно раздражен, когда вынужденно отменил наш ленч.
– А я скорее разочарована. Но когда же ты решил приехать в Париж?
– В середине недели. По пятницам заседания в Палате общин обычно проходят спокойно и посвящены рутинным вопросам и частным биллям, так что я знал, что смогу уйти рано, поэтому и заказал билет на самолет…
– Предварительно, очевидно, позвонив на Брутон-стрит и спросив, где я остановилась.
– Именно так я и сделал.
– Странно, что секретарша ничего мне не передала.
– Я сказал, что звоню по поручению Сьюзэн Рэдли, что она хочет послать тебе цветы и ей нужно знать твой отель в Париже, – объяснил, посмеиваясь, Майлс. – Я предупредил, что тебе об этом говорить не следует, так как цветы должны быть сюрпризом. Я назвался представителем цветочной фирмы.
– Ну и хитер же ты! – Кристина рассмеялась. – А почему ты боялся, что я узнаю, что ты прилетишь в Париж?
– Мне хотелось удивить тебя.
– А если бы у меня здесь была назначена встреча с кем-нибудь? С мужчиной? Любовником?
– Я молил Бога, чтобы это было не так. – Загасив сигарету, Майлс наклонился к Кристине и, поцеловав ее в лоб, тихо сказал: – А ты рада, что я решил махнуть к тебе?
– Очень рада. – Кристина обвила Майлса руками, и они нежно поцеловались. Затем она положила ладонь на его обнаженную грудь и чуть оттолкнула от себя. – Ты собираешься остаться здесь и завтра?
– Разумеется. Я собираюсь провести с тобой весь уик-энд. Уеду в понедельник утром, милая. – Его губ коснулась томная улыбка. Взяв Кристину за плечи, Майлс уложил ее на подушки и, встав рядом на колени, принялся гладить ее грудь и живот. – Теперь лежи спокойно и не говори ни слова, – прошептал он, – сейчас ты испытаешь нечто особенное…
В полночь они вышли из отеля.
Майлс любил джаз и повел Кристину в одно из своих любимых мест, в клуб «Марс», рядом с Елисейскими полями. В клубе было темно, накурено и царила интимная обстановка. Они сидели прижавшись друг к другу на красной плюшевой банкетке, не разнимая рук. Майлс пил виски, а Кристина ледяное белое вино. В перерывах между музыкой он рассказывал ей о джазе, о Биксе Бейдербеке, Чарли Пакере, Фэтсе Уллере, Джанго Рейнхардте и Луи Армстронге и время от времени неожиданно целовал в щеку или сжимал коленку, улыбаясь, заглядывая в глаза, с каждой минутой все больше влюбляя в себя Кристину.
Позднее они отправились в район старых продуктовых рынков, чтобы отведать лукового супа в одном из маленьких кафе. И пока они жадно ели его с поджаренными французскими гренками с тягучим сыром, Майлс рассказывал о своем детстве, о том, как рос в обширном загородном доме в Суффолке, принадлежавшем уже несколько столетий его семье. Стараясь не пропустить ни одного слова, Кристина с интересом узнавала о его молодости и отце с матерью. Было почти шесть часов утра, когда они вернулись в «Ритц», держась за руки и хохоча, без тени усталости, радостно возбужденные оттого, что обрели друг друга.
Майлс вошел вслед за Кристиной в ее номер.
– Ты ведь не собираешься вышвырнуть меня отсюда? – спросил он, снимая пиджак, развязывая галстук и скидывая ботинки. – Я ведь могу поспать здесь, с тобой, правда? Пожалуйста, не выгоняй меня…
Кристина улыбнулась долгой улыбкой и протянула руку. Майлс взял ее, они вместе вошли в спальню.
Майлс запер дверь, обнял Кристину и понес к постели, шепча ее имя. Они снова были близки и заснули в объятиях друг друга. И так продолжалось весь оставшийся уик-энд.
47
– Об этом не может быть двух мнений, – сказал Майлс Кристине в воскресенье вечером. – Меня ждет действительно ужасная неделя.
Они обедали в «Ля Куполь» на левом берегу Сены. Она, взглянув на него, положила вилку. До сих пор Майлс не говорил так серьезно. Теперь же в голосе его звучала озабоченность.
– О чем ты? – спросила Кристина, протягивая руку к стакану с вином. Майлс нагнулся к ней.
– Хью Гейтскел собирается обрушиться с яростной критикой на Энтони Идена из-за этой неприятности с Насером и Суэцким каналом. Я тоже намерен нанести ему ощутимый удар и выступить с резким оппозиционным заявлением как человек Хью. Надеюсь, что весь теневой кабинет не даст ему спуску. Это ужасная ошибка.
– Но ведь ты не думаешь, что на Ближнем Востоке будет война?
Майлс кивнул, на лице его появилось мрачное выражение.
– Боюсь, что так – с Египтом, из-за проблем с каналом. Но давай не будем говорить об этом сегодня. Когда ты возвращаешься в Лондон, Кристи?
– Не раньше субботы. Моему юристу, мэтру Биту, я нужна здесь, чтобы заключить соглашение с парфюмерной фирмой.
Майлс, взяв Кристину за руку, посмотрел на нее с озорным видом.
– Хочешь, чтобы я вернулся в Париж в следующий уик-энд?
– Ох, Майлс, а ты бы смог? – Ее лицо вспыхнуло, глаза заблестели. – Это было бы замечательно!
– Думаю, да, – ответил Майлс, улыбаясь во весь рот.
После обеда они немного погуляли, а затем в забавном старом такси, кроме которого ничего не смогли найти, вернулись в «Ритц».
«Клянусь Богом, он вдрызг пьян», – пробормотал Майлс Кристине на ухо, когда они сидели на заднем сиденье, а водитель петлял по Парижу.
Позднее, в постели, держа в объятиях Кристину, Майлс в волнении произнес:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135