– Боюсь, я сильно привязался к тебе, дорогая.
– И я к тебе тоже.
– Знаю, что поступаю опрометчиво, что мы поступаем опрометчиво, но не могу заставить себя остановиться, да и ты, полагаю, тоже.
– Почему же мы не должны любить друг друга? – спросила Кристина, прижимаясь к нему.
Майлс глубоко вздохнул, но ничего не ответил.
– Мне нечего предложить тебе, – тихо сказал он через несколько минут. – Она не даст мне развода…
– Меня это не волнует.
– Когда-нибудь станет волновать.
– Но почему? Почему жена не даст тебе развода?
– Не могу понять. Уверен, я ей не нужен, но чтобы я принадлежал кому-то еще, она тоже не хочет.
– А ты принадлежишь мне? Мне принадлежит хотя бы крошечная часть тебя? Хоть полдюйма?
Майлс улыбнулся. Теперь наступила очередь Кристины выяснить его отношение к себе. Он занимался этим почти весь уик-энд под самыми разными предлогами, временами чувствуя себя таким же глупцом, как страдающий от любви школьник.
– Да, принадлежит, – уверил Кристину Майлс. – Крошечная часть в полдюйма, как ты сказала. – Он поцеловал ее волосы. – Однако ты значишь для меня слишком много, чтобы играть с тобой в любовные игры. Я хочу, чтобы наши отношения продолжались, хочу, чтобы мы были вместе, хочу, чтобы ты была со мной. Да, я чертовски хочу, чтобы этот уик-энд имел продолжение, хоть и чувствую себя последним эгоистом. Потому что если нашей связи суждено продолжаться, она должна быть тайной. Это несправедливо по отношению к тебе. Если Кандида узнает о нас, она поднимет страшный скандал. А я не могу себе этого позволить. На карту поставлена моя карьера – разве ты не понимаешь?
– Понимаю. Но я тоже хочу, чтобы мы были вместе, Майлс. Хочу, чтобы ты был моим. Надеюсь, мы сможем быть осторожны. Нам не обязательно появляться на людях вместе. Я не против хранить наши отношения в тайне.
– Когда-нибудь ты будешь против, Кристи.
– Не буду!
Майлс ничего не ответил. Просто не разжимал объятий, пока наконец они не уснули – усталость взяла верх.
На следующее утро Майлс уехал в Лондон.
Всю неделю он много думал о разговоре с Кристиной, когда отправлялся из своей квартиры на Найтсбридж в Палату общин и по другим делам. Он снова и снова задавался вопросом, не следует ли проявить волю и прекратить их отношения. Майлс Сазерленд был ответственным человеком, а отнюдь не мерзавцем, каким его воображала Джейн Седжвик. Более того, он был полной противоположностью подобному типу мужчин, будучи человеком чести, верным своим обязательствам. Он мечтал освободиться от неврастенички жены и не имел видов ни на ее деньги, ни на деньги ее отца, так как сам был вполне обеспеченным человеком.
«Кончи, все разом, пока это еще в твоих силах», – продолжал убеждать он себя, но вечером снова звонил Кристи в «Ритц», как и обещал, и звук ее голоса гнал из его головы все разумные доводы. Его влекло к этой женщине так, как никогда ни к кому. Это была безнадежная страсть, хотел он этого или нет. И он был не властен над нею.
Так что в пятницу после полудня Майлс опять летел в Париж.
Едва он вошел в номер Кристины, как сердце его забилось, словно бешеное, и он понял, что не сможет собственными руками убить свою любовь. Кристина была для него как воздух и солнечный свет.
Прежде чем Майлс успел сказать, что не хочет обедать в ресторане, Кристина, предчувствовавшая это, сообщила, что заказала копченого лосося, сыр-бри, французский хлеб и свежие фрукты и что у них будет пикник.
– В постели, – добавила она весело и принесла Майлсу шотландского виски со льдом и содовой – именно так, как ему нравилось.
Они выпили, после чего Майлс опустил руку в карман и вытащил красный кожаный футляр для драгоценностей.
– Это тебе, Кристи. Опалы. Помнишь, я сказал в тот вечер, когда мы встретились, что ты всегда должна носить опалы?
– О, Майлс, какие красивые! – воскликнула Кристина. – И какие изысканные! Я никогда не видела ничего подобного – они так блестят…
– Да. Но, главное, они будут выглядеть на тебе восхитительно. Давай-ка посмотрим.
Майлс подвел Кристину к зеркалу. Закрепив серьги, она принялась восхищаться ими, а он ею. Они смеялись, радуясь тому, что снова вместе. А потом Кристина побежала в спальню и вернулась со свертком.
– Это тебе, – объявила она. Майлс сорвал обертку.
– О Боже, зачем это ты! – Он покачал головой, глядя на золотой портсигар от Картье. – Послушай, девочка моя…
Кристина закрыла его рот поцелуем.
Позже, в постели, Майлсу казалось, что он не прикасался к Кристине раньше. Все в ней было для него свежим, новым и прекрасным как никогда. На вершине страсти, в порыве экстаза он выкрикнул:
– Я люблю тебя, Кристи! Я так люблю тебя!
– И я люблю тебя, Майлс!
Их любовь была пылкой до экзальтации. Она полностью завладела ими. Они были без ума друг от друга. В жизни Кристины это была первая настоящая любовь; Майлс, будучи человеком света, хотя и имел прежде увлечения, понял, что глубоко и искренне полюбил лишь теперь.
В какой-то момент уик-энда Майлсу пришла в голову спасительная мысль приезжать в Париж каждую пятницу. Здесь он чувствовал себя в большей безопасности – вдали от любопытных глаз. Так прошел август.
– Пора нам сменить гостиницу, – сказала Кристи в конце месяца. – Мы не можем продолжать останавливаться в «Ритце». На нас здесь смотрят уже как на пару, мы начинаем привлекать внимание.
Так «Георг V» сменил «Принца Галльского», а тот «Ланкастера» и «Рафаэля». Какое-то время они даже шутили по этому поводу, но потом Майлс решил, что все-таки лучше прекратить летать в Париж и обратно, потому что это тоже становится заметным.
– Нам придется подыскать себе приют где-нибудь в Англии, – предложил он Кристи во время их последней поездки в Париж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135