В возрасте двадцати четыре лет он, будучи единственным сыном, унаследовал Монфлери после смерти отца. Через год он женился на Лауре Кэрон-Бугиваль, в которую был влюблен с юношеских лет. Его сын Ги родился, когда Анри исполнилось двадцать семь, а еще через четыре года на свет появилась Колли. Последние двенадцать лет граф был вдовцом, но, по-видимому, вступать в повторный брак несмотря на уговоры Колетт не собирался.
Садясь на скамью рядом с Рози, Анри зябко поежился и запахнул полы своего слегка потертого твидового пальто. Потом нежно сжал ее руку и произнес:
– Я так счастлив, что ты дома, Рози. У меня сердце радуется, когда ты приезжаешь, дорогая.
– Это и для меня большая радость, и я чувствую то же самое. Этот год был из-за съемок очень трудным для меня. Мне самой ужасно не нравится так надолго уезжать из Монфлери, но я ничего не могла поделать.
Он кивнул, потом еще раз заглянул ей в глаза и спросил:
– Но все же как на самом деле ты живешь? Я хочу знать только правду, и ничего, кроме правды, ты понимаешь.
– В общем неплохо,– вполне искренне ответила Рози. Потом рассмеялась коротким сухим смешком.– Во всяком случае, пока я работаю, я счастлива. Возможно, я слишком занята, чтобы испытывать неудовлетворенность, не знаю...– Не договорив фразы, она замолчала, задумчиво покачав головой. Уголки ее губ вдруг скорбно опустились.
Это не укрылось от внимательного взгляда Анри.
– Что с тобой? – спросил он, нахмурившись.
– От безделья я, кажется, становлюсь плаксивой,– призналась Рози.– Любая мелочь выводит меня из равновесия, как будто я переполнена слезами, готовыми вот-вот пролиться. Хотя мне это вовсе несвойственно. Вы спрашиваете, что со мной происходит, но я не могу ответить. И я сама толком не знаю.
– Я знаю,– прошептал он, сильнее сжимая ее руку.– Ты очень несчастлива, Розалинда. И, позволь тебе заметить, жизнь, которую ты ведешь, совершенно противоестественна для молодой тридцатилетней женщины. Ты не замужем и не в разводе. Мне кажется, ты сейчас находишься в каком-то... э-э... подвешенном состоянии. Я совершенно убежден, что тебе в этой ситуации следует принять какое-то решение касательно тебя и Ги.
– О, но примирение уже невозможно! – воскликнула Рози.– Мы слишком отдалились друг от друга.
– Ну разумеется. Я и не имел в виду, что вам следует помириться. Наоборот, я считаю, что вам нужно окончательно разойтись. Я говорю о вашем разводе.
Онемев, Рози изумленно смотрела на него.
– Не смотри на меня так ошеломленно, Рози. Бывает, что люди разводятся. И, хотя вы оба католики, я считаю, что пришло время предпринять тебе какие-то формальные действия, чтобы расторгнуть брак с моим сыном.
Рози все еще молчала, и тогда он спросил:
– Фактически это и не было браком последние пять лет, не так ли?
– Да... Может быть, даже немного больше.
– Тогда в чем дело?
После длительного молчания Рози шепотом призналась:
– Я боюсь.
Граф откинулся назад и посмотрел на Рози удивленными глазами.
– Боишься! Ты боишься! Я просто не могу в это поверить. Чего же ты боишься?
Закусив губу, Рози смотрела вниз на их соединенные руки, не зная, как объяснить, что она чувствует. Когда же она наконец подняла голову, то увидела в его добрых глазах такое участие, что решилась без колебаний сказать правду: он поймет.
Проглотив подступивший к горлу комок, она проговорила тихим, почти неслышным голосом:
– Я боюсь потерять вас, Колли и девочек: Вы – моя единственная настоящая семья, которой у меня не было столько лет. Я вас всех так люблю! И я не перенесу, если мне придется уехать, если я уже не смогу называть Монфлери своим домом и не смогу вернуться к вам.
– Такого никогда не случится, моя дорогая,– быстро сказал граф.
– Но если я разведусь с Ги, то уже не буду принадлежать к вашей семье.
Досадуя на себя, но не в силах сдержаться, Рози расплакалась. Непрошенные слезы брызнули из ее глаз и потекли по щекам.
Анри поискал в кармане пиджака платок, молча протянул его Рози и подождал, пока она вытрет глаза. Когда она успокоилась, он сказал:
– Рози, мы все тебя искренне любим. Ты мне сразу понравилась, с самого начала, когда ты впервые приехала с Колли, еще задолго до вашей свадьбы с Ги. И ты всегда будешь для меня второй дочерью, независимо от твоих с ним отношений. Даже если ты выйдешь замуж еще за кого-нибудь, мои чувства к тебе останутся неизменными, И почему бы им измениться? Я ведь люблю тебя не потому, что ты жена моего сына. Я люблю тебя просто потому, что ты – это ты, необыкновенный, замечательный человек. И запомни навсегда: Монфлери – это твой дом, что бы ни произошло. И останется таковым до конца твоей жизни. По-другому я этого просто не представляю.– Он положил руки ей на плечи и прижал к себе.– Я не понимаю, что происходит с Ги, не буду даже пытаться анализировать его поведение.
Анри де Монфлери умолк и покачал головой. Потом с грустью продолжил:
– Единственно неоспоримым является то, что я породил болвана. Да, я не могу этого отрицать: мой сын – дурак. Как он мог так вести себя с тобой? Это просто не укладывается в моем сознании. Я никогда не смогу это понять. Мне также совершенно непонятно его полное равнодушие к Монфлери, который когда-нибудь, избави бог, будет принадлежать ему. Я надеюсь, что проживу достаточно долго, чтобы сберечь замок для следующего поколения, потому что одному богу известно, что с ним произойдет при таком хозяине, как Ги. Вне всякого сомнения, он превратится в прах, в развалины, если не подстраховаться заранее, не принять какие-то меры предосторожности. Последнее время это постоянно меня тревожит, особенно учитывая его теперешнее поведение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112