Надо полагать, ваше знакомство в Лондоне было не из приятных?Джек со злорадством заметил, что у Лайзы покраснели уши. Насладившись ее смущением, он обратился к ее матери с признанием, которое рано или поздно все равно пришлось бы сделать:– Наследства я не проиграл. Просто заплатил карточные долги отца. Простите мне эту прямоту, но я спешил опередить нелицеприятные слухи.Лайза отложила кекс и повернулась к нему:– Благородный поступок, клянусь честью!– В самом деле, – согласилась се мать. – Мистер Фэрчайлд, вам надо всего лишь найти богатую невесту, и все уладится само собой.– Если бы я мог, мэм!.. Но я не сторонник женитьбы по необходимости. Брак по расчету – преступление против природы, не так ли, мисс Крэншоу?Он впился в нее взглядом, и насмешка на ее лице сменилась печалью. Эта извечная грусть казалась ему сорняком на роскошной клумбе. Джек хотел бы вырвать его с корнем.– Не хотите ли узнать историю нашей семьи, мистер Фэрчайлд? – нарушила неловкое молчание Розалинда Крэншоу, меняя тему с изяществом груженой телеги. – Мы незнатны, но нам есть чем гордиться.Чашка Лайзы со стуком опустилась на блюдце, между бровями обозначилась болезненная морщинка. Поначалу Джек решил, что Лайза застыдилась, предчувствуя, что мать прибавит лишние ветви к чахлому фамильному древу. Джека всегда забавляло, как ловко потомки конокрадов превращали их в придворных XIV века. Но на этот раз оказалось, что все гораздо сложнее.– Что с тобой, милая? – ласково спросила мать, коснувшись ладонью плеча Лайзы.Усилием воли Лайза стерла со лба морщинку, повернулась и с выражением неподдельной преданности поцеловала мать в щеку.– Ничего, мама, прости меня. Всего лишь легкое недомогание.– Давай расскажем мистеру Фэрчайлду, дорогая, – Розалинда поднялась и подвела гостя к первому портрету. – Это отец мистера Крэншоу, известный всему Девонширу мировой судья.Джек кивнул и поднял брови.– Таким предком можно гордиться, мэм.– Но для вас это пустяк, мистер Фэрчайлд, – заметила Лайза, нехотя присоединившаяся к экскурсии.– Мне, как поверенному, известно, как важна роль мирового судьи, – ответил Джек. – Выступать в королевском суде в Вестминстере, конечно, почетно, но простым людям зачастую приходится довольствоваться судом в родном городе или деревне, и надеяться только на то, что судья верно толкует законы. Я убежден, что закон – лучший друг гражданина. Да сохранит Господь мировые суды! – с пафосом закончил он, превратив импровизированную проповедь в пародию.Лайза смотрела на него, как на душевнобольного во время приступа. Ее мать зааплодировала и рассмеялась.– Верно, верно, мистер Фэрчайлд. – Она расцвела, словно вдруг обрела самое дорогое. – Я так рада, что вы настроены серьезно. Я уже устала внушать Лайзе, как важно чтить память предков.– Мама, умоляю!.. Мистер Фэрчайлд – аристократ. Какое ему дело до наших ничтожных предков?Но Розалинда не слушала ее, с гордостью перечисляя, кто изображен на портретах. Дойдя до противоположной стороны галереи, где висели портреты ее родственников, она прямо-таки засияла. Судя по благоговейному тону, Розалинда считала себя гораздо более благородной особой, чем своего мужа. Остановившись у одного особенно скверно написанного портрета в тусклых тонах и в массивной позолоченной раме, Розалинда величественным жестом указала на изображенную на нем задумчивую молодую даму – волоокую, с длинным носом и губами сердечком, разодетую в бархат, меха и кисейный чепчик, безумно модный в прошлом веке.– А это, – чуть не лопаясь от гордости, провозгласила Розалинда, пристально следя за реакцией Джека, – моя родственница Мария Клементина Собеская. Она была женой короля-изгнанника Якова III. Мария приходилась внучкой польскому королю Яну III и была одной из богатейших наследниц Европы.– Мама, мы ей седьмая вода на киселе, – глухо напомнила Лайза.– Право, детка, давность лет еще никому не мешала хвалиться голубой кровью. Чем древнее род, тем лучше.– Впечатляющая родословная, миссис Крэншоу, – сказал Джек, зная, что без его похвал экскурсия не закончится.Два лакея распахнули дверь, и Розалинда обрадовалась новому поводу для гордости.– А вот и лорд Баррингтон! Когда у нашей Лайзы и его светлости появятся дети, они будут настоящими аристократами – так, дорогая?Джек заметил, как вздрогнула Лайза при виде Баррингтона, но она тут же взяла себя в руки, расправила плечи, вскинула подбородок. Вспомнив, что видел Лайзу такой сегодня утром, Джек заподозрил, что смелой девушке всю жизнь приходится скрывать свои истинные чувства.– Добрый день, милорд! – обратилась Розалинда к Баррингтону.Виконт начал хмуриться уже издалека. Окинув Джека быстрым, но внимательным взглядом, он повернулся к Лайзе, словно Джек не заслуживал приветствия.– Кто этот человек? – Виконт ждал ответа, Лайза молчала.– Милорд, это мистер Джек Фэрчайлд, внук лорда Татли, – вмешалась Розалинда.– Ах да. – Виконт не улыбнулся, но его глаза оживились. – Рад знакомству, Фэрчайлд.– Мы как-то перекинулись в карты у Будла, милорд, – дружелюбно напомнил Джек.Виконт ответил ему взглядом сверху вниз.– Может быть, может быть… Да, теперь припоминаю. Наследник Татли? Что привело вас в Крэншоу-Парк?– Я предложил мистеру Крэншоу услуги поверенного.Баррингтон на миг оторопел, потом запрокинул голову и разразился лающим смехом. Неприятный звук эхом отразился от высокого потолка. Лайза и Джек многозначительно переглянулись. Заметив, что его никто не поддержал, Баррингтон оборвал смех и прокашлялся.– Забавно, Фэрчайлд, а на самом деле?– Это правда, милорд. Я решил изведать радостей пасторальной жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79