Толстая маленькая Мари-книгочейка превратилась в такую картинку! Похоже, плен идет тебе на пользу.
Мари была глубоко благодарна швее герцогини и рада тому, что сама герцогиня одолжила ей кое-какие свои драгоценности.
– Не совсем плен, – отозвалась она не задумываясь.
– Но я слышал, что Хоэл выкрал тебя из монастыря и держал при дворе насильно, пока ты не согласилась выйти замуж за одного из его людей.
– Меня не держат в плену, – возразила она, улыбаясь, – как вы можете видеть. Я поклялась герцогине Авуаз, что не стану пытаться убежать, если меня не будут принуждать к замужеству, и она сделала меня своей фрейлиной. Она и герцог Хоэл исключительно добры ко мне.
Роберт нахмурился:
– Добры? Тем, что похитили тебя и держат у себя насильно?
– Я отказалась сделать то, что они хотели, но они все равно относятся ко мне по-дружески и по-родственному. Да, добры.
Роберт продолжал хмуриться, и она внезапно вспомнила слова, услышанные ею в первые дни пребывания при дворе у герцога: «То, чего ты от нас ожидаешь, показывает, каковы нормандцы». Теперь она увидела, что это было правдой. Роберт не дал бы ей свободы и воли, если бы она противилась его планам. И он не мог понять, почему Хоэл так поступил.
– Но ты отказалась от тех, кого они выбирали тебе в мужья? – спросил он.
Она кивнула, не находя в себе силы продолжать разговор, и Роберт удовлетворенно хмыкнул.
– Я слышал о твоей верности, – сказал он. – Надеюсь, король примет ее во внимание, когда будет решаться судьба владения.
Мари закусила губу, не зная, как признаться в том, что она надеется на обратное.
От необходимости ответить ее избавил странный шум, донесшийся от центра стола, где Хоэл сидел рядом с королем. Подняв голову, она увидела, как герцог наклонился над своим волком, изображая вой. Изенгрим выглядел смущенным.
– Что это он делает? – спросил Роберт у королевского коннетабля.
– Кажется, король пожелал услышать, как волк воет. Королевский канцлер и еще несколько придворных тоже начали выть, делая, как и герцог, паузы, чтобы Изенгрим к ним присоединился. Изенгрим шевелил ушами и делал вид, будто не понимает. Мари встретилась взглядом с герцогиней Авуаз – и вынуждена была прикрыть рот ладошкой, чтобы не захихикать. Король нетерпеливо затопал ногой, и его придворные завыли еще громче. Наконец Изенгрим с крайне недовольным видом поднял голову и завыл.
Звук начался с полурыдающего вздоха и дошел до пронзительного финала: одинокий, леденящий, мучительно-печальный и совершенно не похожий на то, что пытались издать его подражатели. Остальные пирующие оторвались от еды и уставились на волка. На мгновение стало тихо. А потом собаки – а здесь их было немало, начиная с белых борзых короля и кончая комнатными собачками дам, – начали лаять. Изенгрим опустил голову и плюхнулся на ворох боярышника позади кресла герцога.
– Откуда у герцога Хоэла этот волк? – восхищенно спросил у Мари Роберт. – Я бы заплатил за такого зверя фунт золота!
После банкета выяснилось, что король предложил за Изен-грима три фунта золота, а когда Хоэл отказался, повысил сумму до пяти фунтов.
– Я сказал, что не продам его и за сто фунтов золота! – заявил он, обеими руками потрепав волка за холку. – И действительно не продам. Никого здесь никогда не интересовало никакое мое владение. Ты принес своему хозяину почет, да, Изенгрим? Мне весь двор завидует. Хороший волк!
Волк ухмыльнулся и лизнул его в щеку.
– Ты ведь понимаешь, что он завыл только для того, чтобы ты прекратил это делать, – сказала Авуаз. – Право, Хоэл, я чуть не лопнула, стараясь не расхохотаться.
– Люди короля тоже выли, – отозвался Хоэл и передразнил их с парижским акцентом.
Авуаз согнулась от смеха.
– А что ты думаешь по поводу другого пожелания короля? – спросила она мужа, отсмеявшись и вытирая глаза.
Оказалось, что речь идет о бое волка с собаками. Глава нормандцев Ранульф де Байо предложил выставить двух своих лучших собак против волка, и короля такая затея очень заинтересовала.
Хоэл пожал плечами:
– Если у нас будет хоть какая-то возможность уклониться, мы это сделаем. Как я сказал королю, Ранульфу нетрудно будет найти других собак, а вот где я возьму другого волка? Хотя я готов что угодно поставить на то, что ты одолеешь этих нормандских псов, правда ведь, Изенгрим?
Мари эти слова не понравились. Герцог говорил так, словно бой волка – дело решенное, а она успела привязаться к Изенгриму. Авуаз разделяла ее тревогу.
– Хоэл, – сказала герцогиня, – ты ведь даже не знаешь, может ли он биться. Он такое доброе существо. Он даже не огрызается на собак!
– Я уверен, что он может биться, если пожелает, – ответил герцог. – Единственный раз, когда волк при мне пытался на кого-то напасть, он был по-настоящему страшен. Это было на следующий день после того, как я его поймал. Я привел де Фужера посмотреть на него. И если бы он не сидел на цепи, то, по-моему, загрыз бы этого человека. Лорд Ален побледнел и сказал, что волка надо убить.
– Правда? – удивилась Авуаз. – Я никогда не видела, чтобы он плохо себя вел.
– И я с тех пор тоже не видел. Но он – умный зверь. По-моему, он узнал в лорде Алене того, кто на него охотился. Я уверен, что он сражался бы как черт, если бы у него была причина.
И это тоже отнюдь не успокаивало.
Король не спешил решать спор о Шаландри. Королевское достоинство требовало, чтобы он развлекал посетивших его двор основных вассалов, так что в течение следующих нескольких дней оба отряда, бретонский и нормандский, порознь были приглашены на соколиную охоту, и также по отдельности наслаждались музыкой и танцами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121