Потому, что инте-
ресные.
Люся новых стихов не знала. Я их прочел ей на память:
Нам учиться целый день
Лень, лень, лень
Надоело!
Нам бы бегать и играть,
Мяч бы по полю гонять -
Это дело!
Люсе стихи так понравились, что она их сразу запомнила Вдвоем мы
быстро одолели "крестьянина". Я уже собирался потихоньку вылезти в окно,
но Люся опять вспомнила - они должны вставлять в слова пропущеные буквы.
У меня даже зубы заныли от досады. Кому интересно делать бесполезную ра-
боту? Буквы в словах пропускают, как нарочно, самые трудные. По-моему,
это нечестно Как бы ни не хотелось, а вставлять пришлось.
П..друга дней моих суровых,
Г..лубка дряхлая моя.
Люся уверяет, что это стихотворение Пушкин написал своей няне. Это ей
сказала бабушка. Неужели Карандашкипа считает меня таким простачком? Так
я и поверю, что у взрослых бывают няни. Просто бабушка посмеялась над
нею, и все.
Но как же быть с этой "п...другой"? Мы посоветовались и решили уже
вставить букву "а", как вдруг в комнату ввалились Катя и Женьчик. Не
знаю, почему им вздумалось припереться. Я, во всяком случае, их не приг-
лашал. Не хватало еще, чтобы Катька отправилась на кухню и доложила моей
маме, сколько двоек я сегодня нахватал. Ко мне и Люсе эти зубрилы отно-
сились свысока, потому что учились лучше нас. У Кати были выпученные
круглые глаза и толстые косы. Этими косами она гордилась так, как будто
их выдали ей за хорошую успеваемость и отличное поведение. Говорила Катя
медленно, нараспев, все делала с толком и никогда не спешила. А о
Женьчике просто и рассказывать нечего. Он сам по себе почти и не гово-
рил, а только повторял Катины слова. Женьчиком звала его бабушка, кото-
рая провожала его в школу, как маленького. Поэтому и мы все стали звать
его Женьчиком. Только Катя звала его Евгением. Она любила все делать
правильно.
Катя поздоровалась, как будто мы с нею сегодня не виделись, и сказа-
ла, посмотрев на Люсю:
- Опять у тебя коса расплелась. Это неряшливо. Причешись.
Люся боднула головой. Она не любила причесываться. Она не любила,
когда ей делали замечания. Катя вздохнула. Женьчик тоже вздохнул. Катя
покачала головой. Женьчик тоже покачал.
- Раз вы здесь оба, - сказала Катя, - мы вас двоих и подтянем.
- Подтягивайте скорей! - закричала Люся. - А то нам некогда. Мы еще
не все уроки сделали.
- А какой у вас ответ получился в задаче? - спросила Катя,
точь-в-точь как Зоя Филипповна.
- Полтора землекопа, - ответил я нарочно очень грубо.
- Неправильно, - спокойно возразила Катя.
- Ну и пусть неправильно. Тебе-то что! - ответил я и сделал ей страш-
ную гримасу.
Катя опять вздохнула и опять покачала головой. Женьчик, конечно, то-
же.
- Ей больше всех надо! - выпалила Люська.
Катя поправила свои косы и медленно сказала:
- Пойдем, Евгений. Они еще и грубят.
Женьчик рассердился, покраснел и самостоятельно выругал нас. Мы этому
так удивились, что ничего ему не ответили. Катя сказала, что они сейчас
же уйдут, и от этого будет хуже только нам, так как мы останемся непод-
тянутыми.
- Прощайте, лодыри, - ласково сказала Катя.
- Прощайте, лодыри, - пискнул Женьчик.
- Попутный ветер в спину! - гаркнул я.
- До свиданья, Пятеркины-Четверкины! - пропела смешным голосом
Люська.
Это было, конечно, не совсем вежливо. Ведь они были у меня в доме.
Почти в гостях. Вежливо - невежливо, а я их все-таки выставил. Да и
Люська убежала вслед за ними.
Я остался один. Просто удивительно, до чего не хотелось делать уроки.
Конечно, если бы у меня была сильная воля, я взял бы, назло себе, и сде-
лал. Вот у Кати небось была сильная воля. Надо будет помириться с нею и
спросить, как она ее приобрела. Папа говорит, что каждый человек может
выработать волю и характер, если он борется с трудностями и презирает
опасность. Ну а с чем мне бороться? Папа говорит - с ленью. Но разве
лень - трудность? А вот опасность я бы с удовольствием презирал, да
только где ее возьмешь?
Я был очень несчастным. Что такое несчастье? По-моему, когда человека
заставляют силой делать то, что ему совсем не хочется, это и есть нес-
частье.
За окном кричали мальчишки. Солнце светило, очень сильно пахло си-
ренью. Меня тянуло выпрыгнуть в окно и побежать к ребятам. Но на столе
лежали мои учебники. Они были изорванные, залитые чернилами, грязные и
ужасно скучные. Но они были очень сильными. Они держали меня в душной
комнате, заставляли решать задачу о каких-то допотопных землекопах,
вставлять пропущенные буквы, повторять никому не нужные правила и делать
многое другое, что мне было совсем неинтересно. Я так вдруг возненавидел
свои учебники, что схватил их со стола и что было сил швырнул на пол.
- Пропадите вы пропадом! Надоели! - закричал я не своим голосом.
Раздался такой грохот, словно с высокого дома на мостовую упали сорок
тысяч железных бочек. Кузя метнулся с подоконника и прижался к моим но-
гам. Стало темно, как будто потухло солнце. А ведь оно только что свети-
ло. Потом комната озарилась зеленоватым светом, и я заметил каких-то
странных человечков. На них были балахоны из покрытой кляксами мятой бу-
маги. У одного на груди чернело очень знакомое пятно с ручками, ножками
и рожками. Точно такие же ножки-рожки я пририсовал к кляксе, которую по-
садил на обложку учебника географии.
Человечки молча стояли вокруг стола и сердито на меня смотрели. Надо
было что-то немедленно делать. Поэтому я вежливо спросил:
- А кто вы такие будете?

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4