Пат.
Ему придется начать все сначала, выработать стратегию, которая поможет преодолеть гордыню Клэр. Если она на самом деле не ненавидит его, значит, виной ее отношения что-то другое… Может быть, несчастная любовь, которая случилась, когда она училась в колледже. Тогда она уехала из дому и всячески пыталась доказать свою самостоятельность, отдаляясь от дома и от отца. Но если она настолько глубоко завязла, как вытащить ее?
Только не действиями, которые она может счесть благотворительностью.
Вдруг его осенило.
Мысль, которая пришла ему в голову, на первый взгляд казалась совершенно невероятной и дикой. И все же… чем больше он размышлял, тем больше она ему нравилась.
Хотя сделать то, что он задумал, очень трудно. Почти невыполнимо.
С другой стороны, чтобы преодолеть упорство Клэр, ее нужно чем-то потрясти, удивить. А ему терять нечего. Пора выложить карты на стол. Тогда и ей придется поделиться своими соображениями.
Губы его дрогнули, и с легкой насмешливой улыбкой он посмотрел ей прямо в глаза.
– Знаешь, Клэр, у тебя появится право распоряжаться всем, чем я владею… если ты выйдешь за меня замуж.
Выйти за него замуж…
Клэр почувствовала, как у нее глаза буквально лезут на лоб.
Сердце забилось так, словно готово было вырваться из груди. Но почти сразу же ею овладел такой непреодолимый гнев, что она чуть не выпрыгнула из кресла. Она обрушила на него всю мощь своего гнева.
– Ты думаешь, я выйду за тебя из-за денег?! – Не дожидаясь ответа, она ринулась в атаку. – Как ты посмел? Ты, наверное, спутал меня с теми девками, которые постоянно вьются вокруг тебя и норовят обобрать! – Она презрительно скрестила руки на груди. – Что ж, при твоем образе жизни такие мысли вполне естественны. Ты все можешь купить. Ранчо. Дом. Женщину. Недаром говорят, футболисты как моряки, у них в каждом порту по жене. – Она встала и уперлась кулаками в бедра, словно подчеркивая, что она-то не продается. – Но с Буэна-Виста у тебя ничего не выйдет! Даже если мне придется есть землю, я не встану в очередь, ожидая твоих… милостей.
У него хватило наглости смотреть на нее с усмешкой, и в глазах у него заплясали лукавые огоньки.
– Значит, по-твоему, я неразборчив в связях? Меняю женщин как перчатки и даже не запоминаю, как кого зовут.
Клэр исподлобья взглянула на него, жалея, что затеяла этот разговор.
Фрэнк подошел к ней и развел руками. Видимо, ему в отличие от нее их разговор как раз доставляет удовольствие.
– Хотелось бы знать, есть ли у тебя доказательства, что я такой, каким ты меня представляешь.
– Ох, только не притворяйся, будто тебя повсюду не осаждают толпы готовых на все поклонниц, – поморщилась она, скрещивая руки на груди, словно защищаясь от него. – Трудно зайти в кондитерскую и не попробовать всего, что там предлагают.
Фрэнк благоразумно промолчал. Вместо ответа он присел на угол стола и посмотрел ей прямо в глаза. Веселые огоньки в его взгляде жгли ее насквозь. Ей стало больно, почти физически.
– Клэр, ты когда-нибудь говорила с отцом обо мне в подобных выражениях?
– Нет. Да и зачем? Уверена, он и сам прекрасно все про тебя понимал, – язвительно ответила она.
– Да. Он все про меня понимал. Даже тогда, когда мне было всего шестнадцать.
– Шестнадцать! – Она закатила глаза. – Тогда ты еще не был знаменитым футболистом и кумиром миллионов болельщиков!
– Да. Тогда я был уличным воришкой и все мои понятия о жизни сводились к простой формуле: тебя используют – и ты используй других в ответ.
Она нахмурилась.
– Я помню, что у нас ты был очень веселым и счастливым.
Фрэнк пожал плечами.
– Я усвоил главное: улыбайся – и тебя полюбят. Улыбайся – и тебе поверят. А твои истинные мысли не будет знать никто.
– Ха! – воскликнула она. – Я всегда догадывалась, что твое обаяние – сплошное притворство.
В голосе Клэр слышалось такое удовлетворение, что Фрэнк невольно улыбнулся.
– Все начиналось именно так. Улыбка помогала мне выжить. Но сейчас мне нравится доставлять людям радость. По-твоему, я поступаю плохо?
– Это обман.
– Обман? – недоверчиво переспросил он, стремясь к тому, чтобы она раскрылась.
– Твои собеседники… поклонники думают, что они для тебя что-то значат, а на самом деле все не так. Ты одинаково равнодушен ко всем. И все для тебя на одно лицо.
– Клэр, каждый человек для меня по-своему уникален. – Он впился в нее взглядом, и его бархатистый голос зазвучал с новой силой. – Неужели отец не научил тебя этому? Неужели на примере собственного отца ты не поняла, что он верил в людей?
Он посмотрел на кресло, с которого она вскочила, и Клэр явственно прочитала на его лице разочарование. Ему так хочется, чтобы здесь вместо нее сидел Кэм! Но Кэма уже нет… Клэр внезапно поняла: видеть ее в этом кресле для него оскорбительно. Она словно заняла не принадлежащее ей место, которое отныне не занять никому.
Фрэнк кивком головы указал на кресло.
– Кэм научил меня ценить себя как личность. Он объяснил – не словами, а делами, – почему нельзя позволять себя использовать, почему нельзя терпеть оскорбления и плохое обращение. Я ухватился за единственную соломинку, которая связывала меня с нормальной жизнью, – за спорт. Я выбрался из болота и нашел свое место в жизни. Благодаря Кэму я действительно выбрался из грязного, вонючего болота, хотя до знакомства с ним другой жизни, кроме жизни улиц, я не знал.
Болото… Клэр даже не думала о том, какую жизнь вел Фрэнк до тех пор, пока не попал в Буэна-Виста. Хоакин что-то говорил о том, что она якобы не одобряет происхождения Фрэнка и того, откуда он явился… Может, в детстве его постоянно били?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46