Когда Аманда проснулась, она увидела Эрика, стоявшего у окна спиной к кровати. Она напряглась всем телом, увидев, что он одет в замшевую куртку с бахромой, лосины из грубой кожи и высокие сапоги. Она смотрела на него в замешательстве. Ведь еще так рано! Потом она вспомнила, что и должно быть рано: сегодня он уезжает. Почувствовав на себе ее взгляд, Эрик обернулся, подошел к кровати и присел рядом. Каскад непокорных рыжих волос заструился меж его пальцев, и он улыбнулся с горькой иронией:
— Как тяжело оставлять тебя такой! Я сижу здесь и почти готов послать к черту честь и долг и сказать Данмору, что не хочу рисковать своей головой, поскольку моя душа прикована к тебе.
Аманда зарделась от его слов. Он провел большим пальцем по ее щеке, и девушке захотелось схватить эту руку и молить, чтобы он не уезжал, особенно теперь, когда научил ее столькому в жизни, научил… любви? Она так сильно ненавидела его, боялась его, нуждалась в нем, а теперь не знала, как назвать то чувство, что так отчаянно терзало ее сердце. Они прожили эти несколько дней после свадьбы в мире мечты, и вот теперь окружающий Мир вторгается в их покой. Но за эти дни она все сильнее подпадала под очарование резких черт его лица, изгиба губ, блеска глаз. Девушке захотелось дотронуться до него, и она, потянувшись, прижала ладонь к его свежевыбритой щеке. Затем скинула одеяло, поднявшись, чтобы поцеловать его, чтобы вложить в этот поцелуй правду: что она будет очень скучать без него, что каждый день, пока он не вернется, будет молиться, чтобы его уберег Господь.
Эрик оторвался от ее губ, поймал ее ладонь и осторожно поцеловал. Потом с юмором, но и с нежностью вопросительно изогнул бровь — Должен ли я понимать это так, что тебя не очень разочарует, если индейцы оставят мой скальп нетронутым? Даже после того, что произошло вчера вечером?
Она кивнула, вдруг испугавшись говорить. Она уже любила однажды и узнала, что по следам любви идет предательство. Собственный отец отвернулся от нее.
— Будь осторожна, любовь моя. Будь очень осторожна, — сказал он.
— Храни тебя Господь, Эрик, — прошептала Аманда.
— Скажи мне, какие чувства ты испытываешь от супружества, в которое бросилась очертя голову? Что лучше: терпеть мой характер или подбородки лорда Гастингса? — спросил Эрик, все еще водя губами по ее коже, обдавая теплом своего дыхания.
— Я не скажу… что мне было неприятно, — ответила она, боясь посмотреть ему в глаза. — За исключением одного случая. А тебе? — в свою очередь, потребовала она ответа, наконец посмотрев ему в лицо.
— Я знал, чего хотел, мадам, с того момента, когда впервые увидел вас, — признался он Его губы бархатно защекотали ее рот. — Не предай мое сердце, Аманда, это все, о чем я прошу. — Он поднялся и вышел из комнаты.
Девушка еще долго лежала, ощущая вкус его поцелуя на своих губах. Затем вскрикнула и, поспешно вскочив на ноги, распахнула дверцу гардероба в поисках платья из тяжелого белого бархата. Быстро натянув его на себя и застегнув все крючки, Аманда бросилась вниз по лестнице. В коридоре стоял Том, держа серебряный поднос с традиционным подорожным кубком.
— Позволь мне? — умоляюще произнесла она и, не ожидая ответа, сбежала, босая, по ступеням крыльца.
Эрик возвышался на своем огромном вороном жеребце перед ровным строем войска. Аманда с волосами, развевающимися как лесной пожар на фоне белого бархата, бежала по лужайке к мужу. Офицеры, отдававшие команды, замерли в молчании, а Эрик, прекратив осмотр отряда, повернулся и увидел ее перед собой.
Такой она и вспоминалась ему долгими походными ночами.
Гордая и свободная, с растрепанными пламенеющими волосами, восторженными изумрудными глазами, стоящая, как дикарка, босыми ногами на земле, с совершенной фигурой, еще более подчеркнутой белым бархатом платья. Она подала ему кубок, и воздух огласил многоголосый клич, согревший его душу и разорвавший сердце.
Он выпил виски и поставил кубок на поднос.
— Храни вас всех Господь! — выкрикнула она, и вновь воздух сотрясли приветственные возгласы в честь хозяйки Камерон-Холла.
А Эрику показалось, что он заметил слезы в изумрудных глубоких глазах жены.
Эрик наклонился и поцеловал Аманду в губы. Затем тронулся вперед, на Запад.
Глава 10
Октябрь 1774 года
Этой осенью против шауни выступили два отряда, двинувшиеся к реке Огайо. Лорд Данмор повел своих людей по левой стороне долины Эрика с ним не было. Решили так, что он возьмет группу своих ветеранов индейской войны и присоединится к генералу Эндрю Льюису, человеку, которого Эрик весьма уважал, старому соратнику Вашингтона еще по кампании против француза де Куена. Льюис повел свой отряд мимо форта Питт, в то время как люди губернатора двигались по долине реки Каковы.
Западное ополчение представляло собой весьма интересную смесь человеческих типажей. Многие из них носили одежду из оленьей кожи, могли снять скальп с индейца и похвастаться этим. В долине реки Виргинии жизнь все еще была сурова, и народ здесь жил трудно Индейцы дали войску Льюиса прозвище «Длинные ножи», тем самым подтверждая их умение обращаться с этим оружием.
Но целью экспедиции была борьба не со всеми индейцами. Пока лорд Камерон ехал бок о бок с Льюисом, генерал посвятил его в тонкости обстановки, которая оставалась неизменной.
— Мы захватываем землю, обиженные индейцы убивают поселенцев, затем поселенцы отвечают тем же, и им все равно, кого они убивают: делавара, чероки, шауни или кого-нибудь еще. Зачастую погибают индейцы из дружественных нам племен, и тогда племя перестает быть нашим союзником. Стало еще хуже, когда алчные торговцы наводнили район спиртным и попросту споили большинство индейцев Но сейчас нас интересует только вождь по имени Кукурузный Стебель, самый свирепый из воюющих с нами индейцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120