Он быстрыми шагами пересек комнату, обогнув грубый деревянный стол и простую походную кровать, и резко распахнул дверь. Лицо его было искажено гримасой душевной боли.
К его удивлению, за дверью оказалась Энн-Мари Мабри, дочь сэра Томаса.
Энн-Мари после той бостонской ночи многое пережила. Она организовывала многочисленные женские акции протеста, бойкот английских товаров, она обручилась с молодым человеком, который погиб в Бостоне. Она больше не была юной кокеткой, превратившись в красивую, взрослую женщину с мягкой улыбкой. Она последовала за своим отцом на войну, и мужчины здесь считали ее чуть ли не ангелом.
«Ну почему я не выбрал в жены ее? — с горечью думал Эрик. — Она верна тому же правому делу, что и я, нежна и прекрасна, у нее искренние голубые глаза и такая ласковая улыбка!»
Но даже думая так, Эрик знал, что не может повернуть время вспять, что он по-прежнему любит Аманду, даже сейчас. Если он поймает ее, он поступит с ней так, как должно, но не разлюбит ее.
Он был навсегда заколдован волшебством изумрудных глаз и пылающих рыжих волос. Никакая другая женщина не могла взволновать его так, как она.
— Энн-Мари, входи, — сказал он сдержанно. — Мне почти нечего тебе предложить, хотя в кофейнике еще что-то осталось. Можно быстро подогреть кофе. А есть еще и бренди.
— Эрик, прошу тебя, я пришла не за этим. — Энн-Мари замялась. — Я пришла просить тебя очень хорошо подумать, прежде чем ты совершишь непоправимое.
Он помолчал, глядя на нее с удивлением и некоторой долей любопытства.
— Энн-Мари, они хотят сжечь мой дом, первый камень которого был заложен в конце двадцатых годов прошлого века. Они захватят оружие, предназначенное для виргинского ополчения и для нашей армии. И послушай, Энн-Мари, британцы узнали об оружии потому, что моя жена — хозяйка этого самого Камерон-Холла — сказала им об этом.
Он все больше распалялся, пока говорил. Слишком поздно он понял, что непроизвольно теснит молодую женщину и почти загнал ее в угол комнаты.
— Видит Бог! — воскликнул он. — Прости, Энн-Мари, но пусть будет что будет.
Он подошел К столу и налил себе бренди. Энн-Мари торопливо устремилась к нему.
— Эрик, я тоже слышала разговоры обо всем этом! Но стоит ли считать сплетни слуг самым правдивым источником? Аманда не покидала Камерон-Холла со времени твоего отъезда.
— Значит, у нее есть сообщник.
— Эрик, она моя подруга, я ее хорошо знаю.
— Энн-Мари, однажды ночью я поймал ее на месте преступления. И я спустил ей это с рук. Это была моя ошибка. Я должен был отстегать ее кнутом и отправить во Францию.
— Эрик! — воскликнула Энн-Мари. — Тебя я тоже знаю, ты бы не смог так поступить.
— Но это было бы правильно, — холодно сказал он. — Энн-Мари, я отплываю и хочу успеть до отлива.
— Эрик, — проговорила она несчастным голосом, — я ничего, совсем ничего полезного не смогла здесь сделать. Послушай меня, пожалуйста. Может быть, она и была шпионкой, но она ничего не сделала против своего собственного дома. Неужели ты не видишь, что кто-то использует против нее ее прошлое?
— Я думаю, Энн-Мари, что Аманда всегда могла бы поговорить со мной. Если бы ей угрожали, я бы защитил ее. Я бы защитил ее и дрался бы с любым человеком, справился бы с любой опасностью. Но она выбрала другую дорожку. А сейчас… прости меня, но…
Она заступила ему дорогу. Ее глаза были влажны от мольбы и сострадания.
— О, Эрик… — снова прошептала она и приподнялась на носки, чтобы поцеловать его.
Он не знал, что на него нашло. Может быть, его Всего лишь мучила боль предательства, но когда губы Энн-Мари коснулись его, он ответил. Не братским поцелуем, а раздвинул ее губы и глубоко проник в ее рот, как мог бы сделать любовник. Она ответила тем же, как поступила бы любовница. Ей губы сладко раскрылись, она звала его, ее руки обвились вокруг его шеи. Мгновения бежали в ослеплении, и вдруг он понял, что не может получить от Энн-Мари того, что искал в другой. Он не мог просто воспользоваться ее чувством, слишком хорошей женщиной она была. И она всегда заботилась о нем, он и раньше это знал. Она была его другом и дочерью одного из его лучших друзей. Стыдясь самого себя, Эрик оторвал губы от ее губ и медленно выпустил молодую женщину из рук. Он хотел извиниться. Ее глаза неотрывно смотрели на него, и оба поняли, что ошиблись.
Прежде чем он смог произнести хоть слово, их прервал яростный возглас. Очнувшись, Эрик увидел, что у двери стоит Дэмьен Розвелл, высокий, прямой, оскорбленный.
— Лорд Камерон, я пришел узнать, не нуждаетесь ли вы в помощи, но вижу, что о вас и без меня хорошо заботятся.
Эрик не обязан был давать Дэмьену какие-либо разъяснения. У его юного друга был опрометчивый и горячий характер, из-за которого тот едва не оказался на долгие годы в британской тюрьме.
— Я уже отправляюсь! — отрывисто произнес Эрик.
— Дэмьен, ты должен понять… — заговорила Энн-Мари.
— О, я прекрасно понимаю! — сухо рассмеялся Дэмьен. — Он все еще бритт по сути, все еще лорд Камерон. Настоящий Генрих Восьмой: долой одну, подавай следующую! Вы что, планировали убить Аманду или только развестись с ней, лорд Камерон?
— Что бы я ни сделал, Дэмьен, она того заслуживает, — спокойно ответил Эрик.
— Я собираюсь плыть с вами.
— Нет, ты не поплывешь.
— Вы не можете…
— Дэмьен, ради Бога! Вашингтон не разрешит тебе плыть. Можешь ли ты понять, насколько серьезно положение?
— Если ты причинишь ей вред. Камерон, — поклялся Дэмьен, поднимая стиснутый кулак, — к черту революцию — я убью тебя, клянусь! — В его глазах стояли слезы.
Сердце у Эрика защемило. Он не хотел ссориться с Дэмьеном и вновь от всего сердца проклял Аманду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120