!!
— Титул и состояние принадлежат мне, — напомнила она, и глаза ее сверкнули, смело выдерживая его взгляд. — Вы ошибаетесь, если думаете, что можете мне приказывать, как своей прислуге.
— Я этого и не думаю, миледи. Таких строптивых; слуг я не держу. Вам бы следовало знать меня лучше. Я сказал, что вы отправитесь со мной завтра утром, и так оно и будет.
«Как с ним бороться? Как все это переменить? И сколько он с ней пробудет, прежде чем исчезнет, уйдет к своей золотоволосой Бренне, или еще к кому-нибудь?» Она опустила глаза. Нельзя допустить, чтобы он разгадал ее мысли!
— Никогда вы ни о чем не попросите, викинг, — прошипела она сквозь зубы. — Вы только распоряжаетесь, словно кнутом щелкаете. Быть может, вам повиновались бы охотнее, если бы вы, хоть изредка, сами слушали других.
Он сел рядом, наклонился к ней, но она отодвинулась, прижимая простыню к грудям.
— Я слушал тебя, Мелисанда. Слушал, как ты распоряжалась и приказывала. Я даже позаботился предупредить тебя специальным письмом, что приеду за тобой. Это была ошибка. Следовало написать не тебе, а моему отцу. Ты получила мое письмо, поулыбалась моему глупому братцу и немедленно сбежала сюда. А здесь начала плести интрижку с этим бедным дурачком Грегори. Благодарите Бога, миледи, что нынешняя ночь подтвердила вашу невинность. Ведь из-за этого вы так бесновались сегодня утром? А иначе пришлось бы, пожалуй, перерезать глотку этому юнцу.
Она густо покраснела и сжалась под простыней. Затем, вздернув подбородок, сказала:
— В следующий раз, милорд, я уж постараюсь очутиться как можно дальше от ваших семейных владений. Ну что я сделала такого ужасного? Приехала сюда, вот и все. И зря.
— И что ты этим надеялась выгадать? — рявкнул он с такой силой, что ей пришлось собраться с духом, чтобы не дрогнуть.
— Я надеялась, — сказала она очень тихо и спокойно, — что вы, может быть, просто уедете.
— А тебя оставлю здесь. С молодым Грегори. Невольно она опустила глаза.
— Милорд, я уже сказала, в следующий раз я уеду от вас подальше, — и она снова посмотрела ему в лицо.
— Следующего раза не будет, Мелисанда. — Он встал и пошел к двери. — Завтра на рассвете я отплываю к французскому берегу.
— Домой? — изумленно ахнув, она вскочила и кинулась за ним, совершенно забыв про свою наготу. Она догнала его и схватила за руку. — Ты заберешь меня домой?
От волнения она не могла говорить. Он тоже молчал. Взгляд его голубым огнем охватил ее сверху донизу и там, где он задерживался, она почувствовала жжение.
— Домой? — повторила она тише, вспомнив о своей наготе и отступая от него. — Ты возьмешь меня домой?
Он не отвечал. Взгляд его не отрывался от ее обнаженного лона.
— Конар! — закричала она и бросилась в постель, пытаясь прикрыться простыней.
Мгновенно простыня была сорвана, и она тихо вскрикнула, поняв, что беззащитна и что он опять хозяин положения. Она попыталась подняться, но он всем телом прижал ее к кровати. Глаза его искрились насмешкой и лихорадочной страстью. Она уже знала это выражение. Руками она уперлась ему в грудь, но это ее не спасло. Он навис над ней, опираясь на одну руку, другая ласкала тело, гладила, дразнила и мучила.
— Ты очень рвешься домой, Мелисанда? — прошептал он ей на ухо. — Это меняет дело, верно? Помиришься с проклятым викингом, если он увезет тебя домой?
Теперь он смотрел на нее и взглядом удерживал крепче, чем мог бы удержать руками. Она хотела что-то сказать, но не в силах была произнести ни слова. Рука скользила по всем изгибам ее тела, лаская бедра, живот, медленно поднимаясь к груди. Она попыталась оттолкнуть его руку, и пальцы ее невольно переплелись с его пальцами.
— Вы приказали мне укладываться. Глаза его по-прежнему смеялись.
— И ты вдруг решила послушаться? Она залилась краской, напрасно пытаясь отвести его» руку.
— Уже поздно. На дворе совсем светло.
— Совсем светло, правда, это-то меня и возбуждает.
Ничего нельзя было поделать с его рукой. Теперь он ласкала ее груди, и соски терлись об его грубую, жесткую ладонь. Тонкий огонь пронизал ее, она запрокинула голову, и по ее телу волнами прошло неистовое, ненасытное желание, из самой глубины ее существа поднималась неутолимая жажда, какая-то сладостная боль. Она стиснула зубы, пытаясь справиться с подступающими слезами. Ужасно было не то, что он делал с ней, что держал ее силой. Ужасно было, что она уже сама страстно желала его прикосновений.
Она снова попыталась бороться, вырваться из-под его тяжести, изо всех сил отталкивая его руку. Мгновение — и ей это удалось.
— И вы думаете, что можно годами не замечать меня, пренебрегать мной, а потом требовать?.. — крикнула она в отчаянии.
— Увы! — усмехнулся он. — Я так стараюсь не пренебрегать вами!
— Милорд! Вы же одеты!
— Ну, миледи, дело поправимое. Если это вас так стесняет…
Она хотела убежать, но он поймал ее. Губы его горячие, жесткие, настойчивые, прижались к ее губам. Близость его возбуждала ее, сердце бешено колотилось, дыхание пресекалось.
Наконец он оторвался от ее губ и встретился с ней взглядом. В его глазах она опять увидела насмешку и вызов.
Она ударила его кулаком в грудь, но он, рассмеявшись, поднял ее легко, как перышко, и бросил на постель.
Она смотрела на него, задыхаясь, беспомощно ловя ртом воздух. Его перевязь, расстегнутая, валялась на полу, рубашку и плащ он стянул через голову. Она попыталась приподняться, но не успела — он был уже с ней в постели. Губами он нашел ее губы, нежно дразнил, теребил, сосал.
В вихре огня потонуло ее сопротивление.
— Домой, — услышала она его шепот. — Помните, миледи, только я могу доставить вас домой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100