Тогда она прильнет к нему, как ласковый котенок, и ответит на порыв порывом не менее страстным, и одарит чувственностью, которую он всегда в ней угадывал. Так легко было бы прогнать невольный страх, затаившийся в ее глазах. Но хоть Кил и не мог заставить Рину понять, насколько он ее любит, позволять себе легких путей ему не хотелось.Кил покачал головой и печально улыбнулся:— Я хочу, чтобы ты видела, с кем занимаешься любовью, — чуть слышно произнес он.— Понимаю, но… — Глаза ее расширились, а веки тут же слегка опустились, прикрывая фантастическую бирюзу. — Кил… ведь так давно… так давно у меня никого не было. Я боюсь показаться тебе слишком неуклюжей…Голос Рины сошел на нет, и Кил позволил себе слегка улыбнуться:— Ну, об этом можешь не беспокоиться, я все возьму на себя.— Как всегда, уверены в себе, конгрессмен? — сверкнула глазами Рина.— Конечно. Я хочу сказать, уверен в том, что никого так в жизни не хотел, как тебя. И еще я уверен в том, что никуда уже тебе от меня не деться!На сей раз в поцелуе его не было и намека на нежность — только всепожирающая, все на своем пути сметающая страсть. Он крепко обхватил ее руками и прижал к себе так, что у Рины перехватило дыхание и голова пошла кругом. С каждой секундой желание разгоралось все сильнее и сильнее, прикосновение обнаженной мужской плоти жгло кожу, и не находилось слов, чтобы восславить это безупречное тело. Она остро ощущала его даже сквозь шерстяную фуфайку. Пробудились давно забытые чувства — жила каждая клеточка тела, пульсировала каждая жилка, до боли чувствительным стало каждое нервное окончание. Рина была подобна лунатику, внезапно пробужденному к жизни ярким лучом утреннего солнца.Неужели у всех мужчин такие замечательные щеки — чисто выбритые, но даже малейшим прикосновением убедительно свидетельствующие, что обладатель их — мужчина до кончиков ногтей.А руки… Правая утонула в ее волосах, левая легла на колено и медленно двинулась вверх: задержалась на мгновение на талии и потянула — все выше и выше — край фуфайки.Рина задрожала, вся открываясь ему навстречу. Рухнули последние защитные сооружения, но теперь она об этом даже не думала. Какое это имеет значение, когда она уже с ним. Когда пальцы ее, пробежав вниз по его спине, ощутили эти чудесные бугорки напрягшихся мышц. Когда она с закрытыми глазами жадно возвращала его поцелуи. Когда ладонь его совершала свое загадочно-эротическое путешествие, обследуя изгиб талии, спускаясь к бедру, а пальцы неторопливо и маняще выводили круги на коже, заставляя все сильнее и сильнее разгораться огонь в тайном очаге, однако же непосредственно к очагу не прикасаясь, давая возможность огню взвиться самому. Рина хрипло застонала.Не размыкая объятий, они перекатились с одной стороны кровати на другую. Фуфайка сбилась у Рины на талии. Кил обхватил ее за ягодицы и еще теснее прижал к себе, наслаждаясь их тугой округлостью, нежным шелком кожи.Он резко прервал поцелуй и приподнял ее над собой. В его темных глазах полыхал голубой огонь. Словно устыдившись своих чувств, Рина поспешно опустила ресницы и попыталась было уткнуться ему в плечо, но Кил ей не позволил.— Сними фуфайку, — хрипло сказал он. Рина заколебалась. Наверное, можно было все это сделать как-то поделикатнее, но он явно хотел, чтобы она сама пошла ему навстречу. Нервы у него были натянуты, как струна, кровь бежала по жилам, как бурный поток, желание сделалось мукой, но мукой сладкой. Рина сидела у него на животе, и мягкое прикосновение ее бедер делалось все более невыносимым. Ему неудержимо захотелось бросить ее на спину и взять, не слушая никаких возражений. Тогда, наконец, произойдет взрыв, но Килу хотелось чего-то большего, чем обладание ею. Ему хотелось удержать ее. Хотелось, чтобы ее притягивало к нему не только желание.— Рина, — прошептал он, пробегая пальцами по ее губам, бровям, поглаживая щеки, — ну же, ну.Она опустила руки и медленно, через голову стянула фуфайку. Глаза их встретились.Кил потянулся к ней и нежно прикоснулся к соскам, затем накрыл ладонями полные груди. Откликаясь на ласку, они округлились, Рина глубоко вздохнула, закрыла глаза и прижалась к нему. Но он не хотел торопиться пожирал ее глазами и по-прежнему поглаживал грудь подушечками пальцев.— Ну посмотри же на меня, — хрипло сказал он, и она послушно вскинула густые ресницы, позволяя ему проникнуть на самую глубину своих изумрудных глаз. Удивительная женщина. Волны эбеново-черных волос сбегают вниз по спине. Вот сидит она, высокая и горделивая, лицо словно выточено из мрамора, шея длинная и изящная, плечи прямые и узкие, ключица обрывается углублением, к которому мужчину так и тянет прикоснуться. И эти груди — тугие, полные, груди зрелой женщины с темно-розовыми сосками — прекрасные холмики, возвышающиеся на гладкой поверхности, подчеркивающие узкую талию…— Кил… — вдруг взмолилась она, и, услышав свое имя, он рассмеялся и снова запустил ладони ей в волосы, прижал ее голову к своей груди и принялся покрывать все лицо легкими поцелуями. Затем прижался губами к шее и провел по ней кончиком языка, утопив его в ямочке, где сходятся ключицы. Остановился ненадолго и двинулся дальше, благоговейно положив голову в ложбинку между грудями.Вновь обхватив ее за ягодицы. Кил легонько покусывал ее грудь, а захватив губами сосок, почувствовал, как по всему ее телу пробежала дрожь. Он услышал сдавленный стон, вырвавшийся откуда-то из самой глубины горла. Она вцепилась ему в спину, и он тоже задрожал всем телом.— Вот так? — глухо спросил Кил, покрывая влажными поцелуями левую грудь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91