Вернувшись домой, Гейли велела отнести покупки в старую кухню, поскольку там размещалась ее коллекция. Она удовлетворенно осмотрела стол вишневого дерева, а потом подтащила сундук с картами и набросками к буфету. Затолкав его целиком в нижний ящик шкафа, Гейли подняла глаза и вздрогнула. В дверях стоял Брент.
Должно быть, он только что оторвался от работы, поскольку его одежду и лицо покрывали пятна краски. Он выглядел подавленно и уныло, а темные глаза источали боль. Коротко и немного криво улыбнувшись жене, Брент раскрыл ей объятия.
Переполнившее Гейли сострадание толкнуло ее к нему навстречу. Тихонько вскрикнув, она бросилась к мужу. Он крепко обнял ее, потершись щекой о золотистые волосы, уткнулся в них лицом.
– Гейли, мне по-прежнему непонятно, что произошло, но если я тебя обидел, то очень, очень прошу простить. Я необыкновенно сильно тебя люблю. Жена моя, милая, пожалуйста, пожалуйста, прости.
Ей показалось, что происшедшее растворилось в небытии, ушло куда-то далеко. Ушло, словно смытое проливным летним дождем. Вся боль, весь ужас и мрак прошедшей ночи… Когда Брент вот так обнимал ее, Гейли твердо знала: он любит. Так же, как она сама.
Должно быть, то был дурной сон. Ничего страшного, ничего плохого не могло случиться с ними. Они любили друг друга.
– Скажи что-нибудь.
Гейли откинула голову и улыбнулась лучезарной улыбкой, которая всегда очаровывала Брента.
– Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя.
Он снова прижал ее к себе:
– Я люблю тебя. Никогда и никакими словами не сумею объяснить, насколько крепко люблю. – Он немного отодвинулся и спросил: – Ты что-то купила?
Гейли замялась на долю секунды:
– Письменный стол. Тебе нравится?
– Отменный стол.
– Придется с ним повозиться.
– Непременно сейчас?
– Нет, я могу отложить.
– Ты не против немного попозировать? Всего какой-нибудь часик. Потом мы могли бы поехать куда-нибудь, чтобы не спеша пообедать. А затем – вернуться домой, навестить ванную и спальню. Что скажешь?
– Отлично. – Гейли улыбнулась мужу и удивилась, отчего ей не хочется показывать ему наброски. Проскользнув мимо Брента, она бросила: – Позволь быстренько сполоснуться. Я вся в паутине. Жди в студии.
Брент вышел из кухни следом, и Гейли вздохнула с облегчением. Странно. До сего дня у них не было секретов друг от друга. А теперь она почему-то скрывала от Брента старинные рисунки. Во всяком случае, Гейли не хотелось, чтобы он их увидел сейчас, и от этого она чувствовала себя немного не в своей тарелке.
К вечеру дикое происшествие минувшей ночи оказалось совершенно забытым. Позировать пришлось около получаса и в очень удобном положении – лежа на кушетке, задрапировавшись какой-то изумительной белой тканью. Когда Брент закончил работать, то поглядел на жену с таким робким видом, что она протянула руки и подбежала к нему. Ткань соскользнула, Брент крепко обнял Гейли и признался, что до сих пор побаивался прикасаться к ней. Они рассмеялись и принялись наперебой подтрунивать друг над другом. Не выходя из мастерской, они расположились на кушетке.
А потом, вместе приняв душ, поехали на долгую прогулку. В тихом маленьком городке они остановились возле придорожного кафе, чтобы заказать отменный ленч из свежезапеченного окорока, молодой кукурузы и картошки. Затем пили кофе из хрупкого китайского фарфора, а по дороге домой Брент притормозил возле коневодческой фермы. Они обсудили возможность покупки двух арабских кобыл, благо конюшня в усадьбе имелась. Наконец, супруги вернулись к себе. Вечер удался на славу и прошел потрясающе романтично: Брент разжег камин в спальне, они долго смотрели на языки пламени и разговаривали, обнявшись.
Через день, в воскресенье, Джефф пригласил всю компанию на волейбольный матч. Их команда выиграла, и друзья чудесно провели время. Вечером, когда разъехались по домам, Брент был так же нежен и ласков с Гейли, как вчера. Она вспомнила, что до сих пор не показала рисунки, и даже собиралась поделиться более интимной радостью, но решила все-таки подождать. Подробности страшной ночи уже стерлись в памяти. Но почва, на которой они заново строили отношения, еще была зыбкой, и Гейли слегка побаивалась, как бы что-нибудь не помешало вновь обретенной близости.
В среду после работы она, как всегда, поехала на прием к доктору Шафферу и провела у него пренеприятнейший час. Сначала она попыталась рассказать о странном поведении мужа, но поняла, что не сумеет объяснить этому старикашке произошедшее, смешалась, замямлила и закончила все извинениями. Шаффер спросил, не стоит ли пригласить на прием Брента.
Гейли была уверена, что стоит, но вспомнила, как муж отреагировал на предложение сходить к врачу. Его тогдашнее поведение и категорический отказ побывать у психиатра возмутили ее, но сегодня она была не готова обсуждать это с Шаффером.
В течение минувшей недели Брент вел себя более чем заботливо и внимательно. А однажды, вернувшись из очередной поездки за антиквариатом, она увидела мужа в вычищенном стойле, рядом с парой арабских кобыл, которыми они недавно вместе любовались. Мери предупредила, что не сможет ухаживать за лошадьми, Брент успокоил женщину, заявив о намерении взять конюха. Гейли погладила меньшую лошадку по загривку, сказав о нежелании доверять деточку чужому человеку. Однако Брент заверил жену, что она вряд ли откажется передоверить нескольким дюжим парням уборку навоза за этой деточкой.
Потом Мери пожелала им доброй ночи и уехала с мужем в Ричмонд, в гости к дочери. Брент с Гейли остались в конюшне вдвоем. Он обнял жену.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103