Я ощутил укол упущенной в
озможности, поскольку не изобрел этот фокус сам Ц до тех пор, выворачива
я футболки, я действовал исключительно методом проб и ошибок: протаскива
л рукав через его отверстие и не добивался ровным счетом ничего, нерешит
ельно отворачивал подол сзади, заталкивал горловину внутрь и ждал чуда,
Ц только через несколько минут футболку удавалось вывернуть, причем я н
икак не мог вспомнить, как это сделал. Понаблюдав за мамой, я упражнялся в
тех же движениях, пока не понял, в чем их суть, повторяя «внутрь... наружу... вн
утрь... наружу», словно сценический речитатив. Проследив за няней, я понял,
что и другие люди знают этот фокус, и, по словам няни, моя мама ее этому не уч
ила Ц няня знала его просто потому, что так выворачивало одежду все насе
ление города Рочестера. Вскоре я разработал особый метод систематизаци
и человеческой ловкости, предназначенный специально для подобных фоку
сов; они были более ценными, нежели умение свистеть, щелкать пальцами, сто
ять на голове, манипулировать гульфиком трусов, не рискуя задушить свой
миниатюрный член, разбивать яйцо одной рукой или играть мелодию из «бэтм
ена» на пианино, поскольку в основе той разновидности ловкости лежала ид
ея понимания потребности в наборе на первый взгляд непостижимых пригот
овлений Ц чтобы потом единственным преображающим движением, подобно п
авлину, распускающему хвост на канале «Эн-би-си», достичь своей цели. Зад
ним числом я отнес к этой категории усовершенствованный процесс завязы
вания шнурков, а позднее включил в нее (1) придерживание подушки подбородк
ом над чистой наволочкой Ц вместо попыток затолкать угол подушки в отпо
лзающую наволочку, разложенную на горизонтальной поверхности; (2) раскла
дывание пальто на полу, чтобы потом вставить обе руки в рукава и надеть ег
о через голову; (3) завязывание простого узла (базового ботиночного) на беч
евке, для чего надо скрестить руки на манер Мистера Чистюли, взяться за ко
нцы бечевки, а потом разомкнуть руки; (4) скатывание носка клубком, прежде ч
ем надеть его Ц хотя, как я уже говорил, в конце концов я отказался от этой
методики.
.
К метро я шел невероятно довольный собой. Мои ботинки (в то время еще совсе
м новенькие, износ шнурков Ц всего несколько месяцев) приятно шуршали п
о тротуарам. В метро было немноголюдно, и я смог встать там, где любил, да ещ
е и пристроить портфель между ног. Состоялась одна из тех славных поездо
к, когда покачивание поезда успокаивает, в вагоне царит уютное тепло, но н
е жара. Поезд подземки представился мне стремительно несущейся буханко
й хлеба. В голову пришел девиз «Попробуй на взгляд». Какая жалость, думал я
, что белый хлеб впал в немилость Ц ведь только он аппетитно выглядит в ви
де тостов, только белые буханки хорошо смотрятся, когда нарезаны наискос
ок. Мне вспомнилось необычное ощущение, какое возникает, когда вынимаешь
из тостера дымящийся белый тост Ц каким бы дряхлым или замусоренным кр
ошками ни был твой тостер, тост всегда получается ровным и чистым Ц и нам
азать его маслом можно множеством способов. Можно размазать масло легон
ько, чтобы оно осталось на поверхности; если оно холодное, можно вдавить е
го в слой мякоти под корочкой, чтобы тост пропитался; можно посыпать тост
мелкими масляными крошками, вообще не размазывая их, потом сложить два т
оста вместе и разделить пополам наискосок, чтобы нажимом ножа не только
разрезать хлеб, но и способствовать таянию масла. Кстати, а почему разрез
ать лучше наискосок, а не просто поперек? Да потому, что уголок диагональн
ого разреза идеально годится для первой укуса. Если тост прямоугольный,
запихивать его в рот приходится боком, точно так же, как заносишь в узкую д
верь холла громоздкий комод: надо захватить краем рта один уголок тоста,
а потом осторожно повернуть тост, растягивая рот так, чтобы в него вмести
лся и второй уголок; только после этого тост можно грызть. Если ломтик тре
угольный, большая часть острого угла помещается в рот так, что ее удобно ж
евать; но неудобная часть прямоугольного тоста выходит из-под контроля
прямо на выпуклом корне языка. За одну станцию до своей я сделал вывод, что
в уходе от ровного разреза к диагональному имелась своя логика и что это
й традицией мы, вопреки всем представлениям, обязаны не просто вкусам бу
фетных поваров.
Затем я задумался, насколько опоздаю на работу. Наручные часы у меня отня
ли неделю назад, угрожая расправой, но я с надеждой окинул взглядом умень
шающийся в перспективе строй кистей и запястий, держащихся за металличе
ские поручни вагона. Я заметил немало мужских и женских часов, но почему-т
о именно в это утро не смог разглядеть, какое время показывают их стрелки.
Одни были повернуты ко мне не циферблатом, а пряжкой, другие находились с
лишком далеко; женские Ц слишком мелкие, у некоторых отсутствовали цифр
ы по окружности, поэтому часы напоминали вафли «Некко» всем, кроме своих
владельцев; у остальных блики хрустальных стекол или диодов мешали разг
лядеть стрелки. Часы на расстоянии фута от моей головы, принадлежащие че
ресчур старательно выбритому мужчине с газетой, сложенной в миниатюрны
й квадратик, были мне видны ровно наполовину Ц причем ненужную, а вторую,
нужную, скрывала манжета, так что я без труда читал прописные буквы завер
шающего «-же» торговой марки, но мог лишь догадываться, что девяти еще нет
. Пожалуй, эта манжета была накрахмалена профессиональнее моей.
И в эту самую минуту (не могу сказать точно, какую именно) я вдруг осознал, ч
то преодолел свойственный всем человеческим существам этап стремитель
ного роста и в настоящее время застрял на промежуточной стадии личного р
азвития.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56