И заставлял ее прыгать оч
ень медленно, чтобы тщательно изучить каждый этап: частицы взлетевшей в
воздух пыли медленно плывут к объективу, гримаса мягких губ, дрожь, проше
дшая по шерсти в момент приземления. Если и это меня не усыпляло, я сдавалс
я и реконструировал весь день овцы, поскольку обнаружил, что снотворным
воздействием обладает приближение к прыжку, а не сам прыжок. С
удя по взъерошенному и недовольному виду, некоторые овцы днем работали в
других городах. Находясь в офисе, примерно в два часа дня я, предчувствуя
бессонную ночь, представлял себе, как звоню одной из пастушек-диспетчер
ш: нельзя ли прислать овец в любом количестве, желательно меньше тридцат
и, ко мне на дом к половине четвертого утра, для подсчетов? Овечья распоряд
ительница умело указывала посохом на свое стадо: «Ты, ты и ты», повторяла к
ивающим подчиненным мой адрес, и моя личная отара через пятнадцать минут
отправлялась под расписку о получении. Целый день овцы брели по деревен
ским площадям, пересекали русла пересохших ручьев, семенили по обочинам
шоссе. Когда я ужинал с Л., овцам было еще идти и идти, но в половине двенадца
того, ложась спать, я мог бы увидеть их с высоты в бинокль: крошечные подск
акивающие шарики рядом с укороченной в перспективе вывеской постоялог
о двора «Красная крыша», все еще в соседнем округе. А в половине четвертог
о, когда я остро нуждался в них, они врывались, взбудораженные путешестви
ем: я откладывал недописанное благодарственное письмо, принимал овец по
накладной, расплачивался за них, и вскоре первые несколько уже начинали
скакать через заранее выставленные планки и молочные ящики, высовывая о
т усердия розовые язычки и показывая белки глаз; одна, две, три... Ц а я прев
ращался в преуспевающего режиссера роликов, рекламирующих кондиционер
для ткани: нам требовались эффектные снимки скачущих овец; их руно в луча
х заходящего солнца должно выглядеть золотым, а вид, пасторального пейза
жа обязан вызывать безотчетное умиление. Вот я лично купаю каждую овцу с
шампунем, утешаю плакс, зачитываю отаре отрывки из «Идеи университета» к
ардинала Ньюмена, добиваясь целеустремленности и грации, показываю, как
от них требуется ввинтиться пухлым телом в воздух, для пущего
эффекта взбрыкнуть задними ногами, картинно вскинуть
голову и всегда, всегда приземляться на левое переднее копыто. Я дир
ижировал свернутым в трубку сценарием: «Так, теперь номер четыре. Легче, г
рациознее. Толчок... вверх! Задние ноги! Зубы! Дайте мне напряжение! Ноздри! И
вниз!» Позднее я обнаружил, что мое последнее видение в момент засыпания
Ц угасающий образ одинокой овцы, перепрыгнувшей мой барьер, облегченно
вздыхающей и довольной своим успехами. Она спешит по холму на следующее
задание Ц перепрыгнуть через травяной бордюр для замедленной съемки: д
ля Л., разбуженной своими тревожными мыслями рядом со мной.

Рядом с берушами стояли длинноносые белые флакончики для промывания уш
ей, которые я покупал раз в год. Проснувшись в тревоге среди ночи, вынув но
чную затычку и обнаружив, что лучше слышно не стало, я оставался в постели
, прыскал в ухо холодным раствором перекиси карбамида и лежал неподвижно
, ожидая начала ощутимого брожения. Потом шел в душ. Правда, это впрыскиван
ие не было столь эффективным, как действие удивительного стального прис
пособления с теплой водой, каким пользовались медсестры: у этого устройс
тва имелось два выступа для пальцев, как у шприца, и поршень, приводимый в
движение большим пальцем, и оно выбрасывало прямо в голову почти невынос
имую струю теплой воды, вымывая все инородное в судно, которое ты сам прид
ерживал возле шеи. Когда мне таким образом прочистили уши, я начал слышат
ь в звуковом диапазоне, забытом с младенчества, и величайшим наслаждение
м, связанным с этой новой, бескрайней остротой слуха, наложенной на норма
льные звуки, была возможность при желании отказаться от нее, заткнув уши
парой берушей «Сайлафлекс». Но просить какую-нибудь медсестру промыть м
не уши я стеснялся, ведь она увидела бы выливающийся из них грязный поток,
поэтому я действовал собственноручно, с помощью белого флакончика с рас
твором из «Си-ви-эс», а потом стоял под душем и считал до шестидесяти, накл
онив голову под углом, чтобы горячая вода как можно точнее попадала мне п
рямо в ухо. Продукт был из тех важных и таинственных, которые продавали в «
Си-ви-эс» Ц вся эта сеть занималась продажей дорогих, высокоспециализи
рованных мелочей, благодаря которым человеческое тело становилось при
годным для цивилизованного общества. Здесь мужчины и женщины странно по
глядывали друг на друга Ц в действие вступали уловки и необычные силы в
лечения. На продажу выставлялись товары, применение которых требовало н
аготы и уединения. Предназначались они скорее для женщин, чем для мужчин,
но и мужчинам позволялось беспрепятственно бродить между стеллажами, с
ветящимися от несильного, но измеримого в единицах радиоактивности пыл
а. Проскальзываешь мимо женщины, изучающей надпись мелким шрифтом на одн
оразовой уксусной насадке на душевой шланг. Она чувствует, как ты проход
ишь. Трепет! Вторая женщина разглядывает упаковку «Асперкрем
а» Ц зачем? Третья решает, нужен ли ей зажим для загибания ресниц от «Ревл
она» Ц гибрид чайного ситечка и средневековой катапульты. Тяжелые окру
глые бруски мыла «Бэйзис» и «Дав», продаваемые в ярких квадратных коробо
чках, сегодня выскользнут из упаковки в преддверии вечернего душа, оттис
нутые на них торговые марки будут смыты при скольжении по женским плечам
и животам А
декватной замены слову «живот» не существует, как и слову «подружка».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56