С такой уверенностью мы можем судить о душевной жизни
лишь немногих людей. Его «Размышления», производящие неизгладимое впеч
атление, составили одну из самых правдивых книг во всем жанре религиозно
й литературы.

И действительно, первый же абзац, который я прочел, открыв «Размышления»
наугад еще в книжном магазине, ошеломил меня тонкостью. «Каким образом»,
Ц прочел я (и сдавленный звон ополаскиваемой кастрюли, ударившейся о бо
к раковины, зазвучал у меня в ушах).

Каким образом ясно является
уму, что нет в жизни другого положения, столь подходящего для философств
ования, как то, в котором ты оказался ныне!
Марк Аврелий, «Размышления», 11:7, пер. А.К. Гаври
лова. Ц Прим. пер.


Стоп! Мне понравилась легкая неуклюжесть и архаичность предложения, изо
билующего выражениями, которые сейчас срываются с уст редко, а когда-то б
ыли обиходными: «столь подходящего», «философствования», «ты оказался н
ыне», а также неожиданный, но уместный порыв к восклицательному знаку в к
онце. Но думал я преимущественно о поразительной справедливости утверж
дения и о том, что, купив эту книгу и научившись следовать этому единствен
ному завету, я приду к вершинам понимания, хотя на первый взгляд буду прод
олжать жить в точности как раньше Ц ходить на работу, обедать, уходить до
мой, разговаривать с Л. по телефону, оставаться у нее на ночь. Как часто слу
чается, первая решающая фраза понравилась мне больше, чем все прочитанны
е по порядку. Я не расставался с книгой в обеденные перерывы на протяжени
и двух недель; ее корешок обтрепался не от чтения, а от постоянного ношени
я в руках, по нему пролегла единственная белая линия сгиба, из-за которой
книга сама раскрывалась на странице 168, на том самом «жизненном положении
», и к нынешнему моменту я, разочарованно листающий страницы, уже был гото
в окончательно забросить «Размышления», устав от неумолимого и патолог
ического самоотречения Аврелия. Отрывок про скоротечность жизни, котор
ая не более чем семя и прах, читаемый второй день краду, стал для меня посл
едней каплей. Я снова заложил страницу чеком, который хранился в ней до не
давней минуты, и закрыл книгу.
Оставалось выпить еще полпакета молока. Чувствуя, что его вкус мне уже на
доедает, я допил молоко залпом, а потом, вспомнив детскую привычку, скатал
в шарик пакет из-под печенья, сделанный из тонкой морщинистой бумаги, и за
пихнул его в отверстие молочного пакета. От обеденного перерыва осталос
ь еще десять минут. Поскольку читать мне расхотелось, я решил было потрат
ить это время на замену изношенных шнурков новыми, недавно купленными. Н
о солнце слишком припекало: подставив ему лицо, я сидел с закрытыми глаза
ми, растопырив руки по скамье и скрестив перед собой ноги, и лишь когда слы
шал приближающиеся шаги, подтягивал ноги к себе, чтобы не загораживать п
уть. Правая рука, находящаяся в тени, касалась холодного купола нео-викто
рианского болта, левая, на солнце, Ц гладкой, горячей зеленой краски; уми
ротворенность и полнейшее довольство перетекали из теневой кисти в сол
нечную, струились по рукам и плечам, образовывали водоворот в голове. «Ка
ким образом, Ц повторил я, точно себе в упрек, Ц ясно является уму, что не
т в жизни другого положения, столь подходящего для философствования, как
то, в котором ты оказался ныне!» Положение создалось в день, когда я все ут
ро зарабатывал себе на хлеб, когда лопнул шнурок, состоялся разговор с Ти
ной, произошло успешное мочеиспускание в офисном туалете, а потом умыван
ие, была съедена половина пакета попкорна, куплена новая пара шнурков, пр
оглочен хот-дог и печенье с молоком; положение настигло меня сидящим на с
олнечной зеленой скамье, с мягкой книжкой на коленях. И что, с точки зрения
философии, мне полагается теперь делать? Я перевел взгляд на книгу. На обл
ожке красовался золотой бюст императора. Кто покупает такие книги? Я зад
умался. Люди вроде меня, спорадически занимающиеся самосовершенствова
нием в часы обеденного перерыва? Или только студенты? Или же таксисты Ц ч
тобы изумлять пассажиров, помахивая книгой перед плексигласовой перег
ородкой? Я часто размышлял, зарабатывает ли «Пингвин» хоть какие-нибудь
деньги продажей подобных книг.
А потом я задумался над выражением «часто размышлял». Чувствуя, что Авре
лий предписывает мне практиковаться в философии на скудной почве моей п
овседневной жизни, я задался вопросом, как часто я размышлял о прибыльно
сти классической серии «Пингвина». В заявлении, что ты «часто размышлял»
о чем-либо, не содержится указаний на то, какую именно часть жизни занима
ет подобное душевное состояние. Как часто оно возникает Ц каждые три ча
са? Раз в месяц? Всякий раз, когда конкретный набор условий напоминает мне
об этой мысли? Нет, я определенно не думал о финансовом положении «Пингви
на» каждый раз, когда мне на глаза попадались его книги. Иногда я просто га
дал, о чем пишут в той или иной книге, и не вспоминал про издательство, в дру
гих случаях думал, что оранжевые корешки «пингвиновских» романов тускн
еют в солнечном свете, как вывески химчисток, и как странно, что сомнитель
ное сочетание оранжевого, белого и черного цветов выглядит мило и изыска
нно, на глубинном уровне ассоциируясь с нашим представлением об английс
ком романе только потому, что кому-то в издательстве пришло в голову сдел
ать подобный формат и оформление стандартными. Иногда оранжевые корешк
и напоминали мне о первой прочитанной «пингвиновской» книге Ц «Моя сем
ья и другие звери»:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56