При каждом его шаге слышалось легкое позвякивание — единственный звук в царившей вокруг тишине.
— Вы меня спрашивали? — сказал он.
— Это вы меня спрашивали, — ответил Малыш. — Я получил ваше письмо.
— Но, конечно, вы не мистер П.Браун? — спросил он, легким, растерянным движением разведя руки, и объяснил: — Я ожидал увидеть кого-нибудь гораздо старше.
— Вы хотели видеть меня, — повторил Малыш.
Глазки-изюминки окинули его взглядом: отпаренный костюм, узкие плечи, дешевые черные башмаки.
— Я думал, мистер Кайт…
— Кайт умер, — сказал Малыш, — вы же знаете.
— Я упустил это из вида, — ответил мистер Коллеони. — Ну, конечно, тогда дело другое…
— Вы можете говорить со мной вместо Кайта, — сказал Малыш.
Мистер Коллеони усмехнулся.
— Вряд ли это необходимо, — ответил он.
— А стоило бы, — возразил Малыш.
Из Американского бара доносились негромкие взрывы смеха и — динь, динь, динь — позвякивал лед. На пороге кабинета в стиле Людовика XVI появился мальчик-рассыльный. «Сэр Джозеф Монтегью, сэр Джозеф Монтегью», — прокричал он и прошел в маленькую гостиную в стиле Помпадур. Мокрое пятно около нагрудного кармана Малыша, куда не попал утюг Билли, медленно испарялось в теплом воздухе «Космополитена».
Мистер Коллеони вынул руку из кармана и быстро похлопал Малыша по плечу.
— Пойдемте со мной, — сказал он.
Он шел впереди, ступая на носки своих лакированных ботинок, мимо диванчика, где шептались маленькие еврейки, мимо столика, у которого какой-то человек говорил: «Я сказал ему, что не дам больше десяти тысяч», мимо старика, сидевшего с закрытыми глазами над остывающей чашкой чая. Мистер Коллеони посмотрел на него через плечо и любезно сказал:
— Обслуживание здесь уже не то, что было прежде.
Он заглянул в кабинет в стиле Людовика XVI. Там, среди множества китайских безделушек, женщина в розовом, со старомодной тиарой на голове, писала письмо. Мистер Коллеони не стал входить.
— Мы пойдем в такое место, где можно поговорить спокойно, — сказал он и, повернув обратно, все так же на цыпочках прошел через холл.
Старик уже открыл глаза и пробовал пальцем свой чай. Мистер Коллеони направился к позолоченной решетке лифта.
— Номер пятнадцатый, — сказал он. Они, словно ангелы, стали возноситься вверх, к тишине и покою. — Хотите сигару? — спросил мистер Коллеони.
— Я не курю, — ответил Малыш.
Снизу, из Американского бара, донесся последний взрыв смеха, послышался последний слог имени, произнесенного мальчиком-рассыльным, вернувшимся из маленькой гостиной в стиле Помпадур: «…гью». Дверцы лифта раздвинулись, и они очутились в обитом чем-то мягким, непроницаемом для звука коридоре. Мистер Коллеони остановился и закурил сигару.
— Разрешите взглянуть на вашу зажигалку, — сказал Малыш.
Маленькие острые глазки мистера Коллеони тускло поблескивали в рассеянном электрическом свете невидимых ламп. Он подал Малышу зажигалку. Тот повертел ее и посмотрел на пробу.
— Настоящее золото, — сказал он.
— Я люблю хорошие вещи, — ответил мистер Коллеони, отпирая дверь. — Присаживайтесь.
Кресла, величественные троны, обитые красным бархатом, украшенные коронами из золотого и серебряного шитья, стояли напротив широких окон, выходивших на море, и балкончиков с чугунными решетками.
— Хотите выпить?
— Я не пью, — ответил Малыш.
— Ну, так кто же вас послал? — спросил мистер Коллеони.
— Никто меня не посылал.
— Я имею в виду, кто возглавляет вашу организацию с тех пор, как нет Кайта?
— Я возглавляю ее, — ответил Малыш.
Мистер Коллеони вежливо подавил улыбку, постукивая золотой зажигалкой по ногтю большого пальца.
— Что случилось с Кайтом?
— Вы же знаете эту историю, — сказал Малыш. Он смотрел на наполеоновские короны, на серебряное шитье. — Зачем вам подробности? Этого не случилось бы, если бы нам не стали поперек дороги. Один журналист думал, что сумеет припугнуть нас.
— Что это за журналист?
— Можете прочесть материалы дознания, — ответил Малыш, глядя в окно на бледное небо, где скользили несколько светлых облаков.
Коллеони посмотрел на пепел своей сигары, который был уже длиною в полдюйма. Он откинулся в кресле и удовлетворенно скрестил коротенькие толстые ножки.
— Кайта я не защищаю, — сказал Малыш. — Он нарушил границы.
— Вы хотите сказать, что вы не заинтересованы в автоматах? — спросил Коллеони.
— Я хочу сказать, — продолжал Малыш, — что переходить границы опасно.
Легкий запах мускуса поплыл по комнате от носового платка мистера Коллеони, лежавшего в нагрудном кармане его пиджака.
— Вам может понадобиться защита, — сказал Малыш.
— Я располагаю всей той защитой, которая мне нужна, — ответил Коллеони.
Он закрыл глаза; ему было уютно: огромный дорогой отель окружал его, он был дома. Малыш сидел на краешке стула, потому что он не любил распускаться в деловые часы; он, а не Коллеони, выглядел чужим в этой комнате.
— Вы напрасно теряете время, дитя мое, — сказал Коллеони. — Вы не можете причинить мне никакого вреда. — Он тихо засмеялся. — Но если вы хотите получить работу, приходите ко мне. Я люблю напористых. Думаю, что найду для вас место. Миру нужны энергичные молодые люди.
Рука с сигарой выразительно двигалась, как бы рисуя карту мира, такого, как себе представлял его Коллеони: множество маленьких электрических часов, проверяемых по Гринвичу, кнопки на письменном столе, роскошный номер во втором этаже, оплата по счетам, донесения агентов, серебро, столовые приборы, зеркала…
— Увидимся на бегах, — сказал Малыш…
— Вряд ли, — ответил Коллеони. — Я не был на бегах… дайте-как подумать… наверно, лет двадцать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95