— Заработал приз, — сказал он.
— Можешь забирать свой чертов приз и подавиться им. Что ты возьмешь? Шоколад?
— Я не ем шоколада, — ответил Малыш.
— Пачку «Плейерз»?
— Я не курю.
— Тогда придется тебе взять куклу или стеклянную вазу.
— Давай куклу, — сказал Малыш. — Я хочу вон ту… там, наверху, с каштановыми волосами.
— Ты что, обзаводишься семьей? — спросил хозяин, но Малыш не ответил и деревянной походкой пошел дальше, мимо других киосков; пальцы его пахли порохом. Богоматерь он держал за волосы. Вода плескалась вокруг свай в конце мола, темная, ядовитого, бутылочно-зеленого цвета, с пятнами водорослей; соленый ветер жег ему губы. Он поднялся по трапу на террасу, где пьют чай, и посмотрел вокруг: почти все столики были заняты. Он прошел в стеклянную галерею и, обойдя ее кругом, попал в длинный и узкий зал кафе с окнами на запад, поднятыми на пятьдесят футов над медленно отступающим морем: был отлив. Он нашел свободный столик и сел; с этого места ему был виден весь зал и за полоской воды — смутные очертания набережной.
— Я подожду, — сказал он подошедшей к его столу девушке. — Должны прийти приятели.
Окно было открыто, и до него доносились шум медлительных волн, бьющихся о сваи, и музыка оркестра, неясная и печальная; ветер уносил ее прочь к берегу.
— Они опаздывают. Который теперь час? — спросил он. Его пальцы машинально крутили волосы куклы, отрывая коричневые клочки шерсти.
— Почти без десяти два, — ответила девушка.
— Все часы на этом молу спешат, — сказал он.
— Ну нет, — возразила девушка, — это точное лондонское время.
— Возьмите эту куклу, — сказал Малыш. — Она мне ни к чему. Я только что выиграл ее в тире. Она мне ни к чему.
— Правда, можно взять? — спросила девушка.
— Берите, берите же. Поставьте ее у себя в комнате и молитесь. — Он сунул ей куклу, нетерпеливо поглядывая на дверь. Он прекрасно владел своим телом. Единственным признаком нервного напряжения было легкое подергивание щеки под мягким цыплячьим пушком, в том месте, где могла находиться ямочка. Щека задергалась еще нетерпеливее, когда появился Кьюбит, а с ним Дэллоу, высокий крепкий человек со сломанным носом, с грубым невыразительным лицом.
— Ну как? — спросил Малыш.
— Все в порядке, — сказал Кьюбит.
— Где Спайсер?
— Сейчас придет, — ответил Дэллоу. — Он только зашел в туалет помыться.
— Он должен был прямо прийти сюда, — сказал Малыш. — Вы опоздали. Я сказал — ровно без четверти два.
— Да что ты заводишься? — спросил Кьюбит. — Тебе-то нужно было только прийти прямиком сюда.
— И проследить, чтобы все было в порядке, — сказал Малыш. Он поманил официантку. — Четыре порции рыбы с жареной картошкой и чай. Сейчас еще один придет.
— Спайсер не захочет рыбы с картошкой, — сказал Дэллоу. — У него совсем аппетит пропал.
— Лучше бы он не терял аппетита; — сказал Малыш. Подперев голову руками, он стал смотреть на бледного Спайсера, шедшего через зал, и почувствовал, как гнев заплескался у него внутри, словно прилив внизу возле свай.
— Уже без пяти два, — заметил он. — Верно? Сейчас без пяти два? — обратился он к официантке.
— Ушло больше времени, чем мы думали, — сказал Спайсер, мрачный, бледный и прыщавый. Он опустился на стул и с отвращением посмотрел на поджаренную, хрустящую рыбу, которую девушка поставила перед ним.
— Я не хочу есть, — сказал он. — Я не могу есть. Вы думаете, я кто?
И все трое, не прикасаясь к рыбе, уставились на Малыша, как дети под взглядом взрослого.
Малыш полил свою картошку анчоусным соусом.
— Ешьте, — сказал он. — Ну же, ешьте.
Неожиданно Дэллоу усмехнулся.
— У него пропал аппетит, — заявил он, а сам стал набивать себе рот рыбой.
Все они говорили тихо, слова их терялись среди звона тарелок и беспрерывного плеска моря. Кьюбит последовал примеру Дэллоу, и только седой Спайсер не хотел есть. Он упрямо смотрел перед собой; его мутило.
— Дай мне выпить, Пинки, — попросил он. — Я не могу проглотить эту дрянь.
— Сегодня ты не будешь пить, — возразил Малыш. — Давай ешь.
Спайсер положил в рот кусочек рыбы.
— Я буду блевать, — сказал он, — если поем.
— Ну и блюй, — ответил Малыш. — Блюй, если хочешь. Только для этого у тебя кишка тонка. — Он обратился к Дэллоу: — Ну как, все сошло гладко?
— Великолепно, — сказал Дэллоу. — Мы с Кьюбитом пришили его. А карточки отдали Спайсеру.
— Ты разложил их как следует?
— Конечно, разложил, — ответил Спайсер.
— По всей набережной?
— Конечно, разложил. Не понимаю, почему ты шумишь из-за этих карточек.
— Ничего ты не понимаешь, — сказал Малыш. — Ведь это алиби, ясно? — Он понизил голос и прошептал, наклонившись над рыбой: — Доказательство, что он выполнил программу. По ним будет видно, что он умер после двух. — Он опять заговорил громче: — Слышите? Ясно?
Где— то далеко в городе заиграли куранты и пробили дважды.
— А если они уже нашли его? — спросил Спайсер.
— Тоща нам труба, — сказал Малыш.
— А как с той бабой, что была с ним?
— На нее нам плевать, — сказал Малыш. — Это просто шлюха — он дал ей полфунта. Я видел, как он давал ей бумажку.
— Все-то ты замечаешь, — с восхищением сказал Дэллоу. Он налил себе чашку крепкого чая и положил в нее пять кусков сахара.
— Я все замечаю, когда делаю что-нибудь сам, — возразил Малыш. — Куда ты положил карточки? — спросил он Спайсера.
— Одну я оставил в кафе Сноу, — ответил тот.
— Как? В кафе Сноу?
— Ведь он должен был где-то поесть, да? Так написано в газете. Ты сказал, чтобы я делал все, как в газете. Было бы странно, если бы он ничего не ел, правда? А он всегда кладет одну карточку там, где ест.
— Еще более странно было бы, — возразил Малыш, — если бы официантка заметила, что лицо у тебя не Колли Киббера, а сразу после того, как ты ушел, нашла бы карточку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95