— Мюриел! Пора бы тебе после стольких-то лет знать, как меня зовут.— Извини, Мюриел. По мне, что Мюриел, что Мириам — одно и то же.— Вот уж не вижу ничего общего.— Джим учится дома, — сказала Лайза.— Надо, чтобы местные власти, занимающиеся просвещением, удовлетворились этим.— Да как они об этом узнают?— Узнают после того, как я у них побываю. Кто же учит Виктора?— Я, — сказал Капитан. — Я учу его географии и истории. А закон Божий преподает Лайза. Он уже умеет складывать, вычитать и умножать. А ничего больше и не требуется. Не думаю, чтобы вы сами много понимали в алгебре.— А какие у вас данные, чтобы преподавать, мистер… мистер?..— Зовите меня Капитаном, мэм. Все меня так зовут.— Какой город — столица Италии, Виктор?— Современная география не интересуется названиями, мэм. Это старо. География интересуется пейзажами. География учит вас, как путешествовать по миру. Расскажи ей, Джим, как проехать из Германии в Испанию.— Сначала я доберусь до Бельгии, а там — до Льежа. Оттуда поездом направлюсь в Париж, а из Парижа другим поездом — в Тарб.— Господи, какой еще Тарб?— Вот видите, мэм. Вы тоже не знаете названия, зато Джим знает, куда надо ехать из Тарба. Продолжай, Джим.— После Тарба я пешком пойду через Пиренеи. Ночью.— Глупости да и только. Как это — «пойду ночью»?— Буду прислушиваться, не раздастся ли на снегу звук шагов германского патруля.Подозреваю, что именно этой фразой я положил конец моему домашнему обучению. Через несколько недель я уже ходил в местную школу. Мне было там неплохо, потому что никто не считал меня амаликитянином. Я чувствовал себя таким свободным, шагая один по лондонским улицам, словно, как и обгонявшие меня прохожие, спешил в контору на работу. Уроки были менее интересными, чем те, что давал мне Капитан, но я уже понял, что уроки с ним не дадут мне нормальных знаний — даже по географии.
6 Думаю, года через два или через два с небольшим после того, как я пошел в школу, мы расстались с Капитаном на самое долгое время. Была суббота, и в школе в этот день занятий не было. Лайза ушла за хлебом и в виде исключения оставила меня одного делать уроки. Вот тут-то и раздался звонок. Это был не условный звонок Капитана и не звонок моего отца. Звонок был тихий, не вызывающий тревоги, даже какой-то дружеский. Звонивший, видимо, выждал для вежливости, затем позвонил снова, и звонок по-прежнему был нетребовательный, ненастырный. Я знал, что Лайза по доброй воле ни за что не открыла бы двери никому, кроме Капитана, но сейчас хозяином положения был я.Я спросил сквозь дверь:— Кто там?И некий голос ответил:— Откройте, пожалуйста. Я полицейский.Я разволновался и, почувствовав гордость от своего первого соприкосновения с той силой, к которой иной раз мечтал со временем присоединиться, впустил его.Вошедший совсем не походил на полицейского: на нем не было формы, и меня это несколько разочаровало. Он странным образом напомнил Капитана. Оба в качестве маскировки ходили в обычном костюме, и я подумал: может, это какой-то вдруг объявившийся брат, о котором я никогда не слыхал? Он сказал:— Я хотел бы поговорить с твоим отцом.— Он тут не живет, — сказал я чистую правду, решив, что полицейский имеет в виду Сатану.— А где твоя мать?— Вышла купить хлеба.— Тогда я, наверное, подожду, пока она вернется.Он уселся в единственное наше кресло и стал еще больше похож на пришедшего в гости родственника.— Ты всегда говоришь правду? — спросил он.Я счел за лучшее быть точным, разговаривая с человеком из полиции.— Иногда, — сказал я.— Где живет твой отец, когда его здесь нет?— А он и никогда здесь не живет, — сказал я.— Никогда?— Так ведь он же был здесь только раз или два.— Раз или два? Когда же это?— В последний раз года два назад.— Ничего себе отец!— Мы с Лайзой не любим, когда он тут появляется.— Лайза — это кто?— Моя мама. — Тут я снова вспомнил, что должен говорить правду. — Ну, в общем, вроде мамы, — добавил я.— Что значит — вроде?— Моя мама умерла.Он вздохнул.— Ты хочешь сказать, что Лайза умерла?— Нет, не она, конечно. Я же говорю вам. Она пошла к булочнику.— Ей-богу, нелегко тебя понять. Хорошо бы твоей «вроде маме» вернуться. Я хочу задать ей несколько вопросов. Если твой отец не живет здесь, так где же он живет?— По-моему, тетка говорила мне как-то, что он живет в таком месте под названием Ньюкасл, а сама моя тетка живет в Ричмонде. — И, разговорившись, желая показать свою готовность быть искренним, я принялся выкладывать ему всю информацию, какой располагал: — Но они не так уж хорошо ладят. Она зовет его Сатаной.— Вот тут, — сказал он, — судя по тому, что ты говоришь, она, пожалуй, не так уж и не права.В эту минуту дверь наверху отворилась, и я услышал на лестнице шаги Лайзы.Что-то побудило меня крикнуть ей:— Лайза, у нас тут полисмен.— Я сам мог бы ей это сообщить, — сказал он.Лайза вошла в комнату с воинственным видом, держа буханку хлеба, точно кирпич, который она приготовилась швырнуть.— Полисмен?Он попытался успокоить ее.— Я только хочу задать вам несколько вопросов, мэм. Это не займет и минуты. Думаю, вы сможете немного помочь нам.— Я не стану помогать полисмену, и точка.— Мы пытаемся разыскать джентльмена, выступающего под именем «полковник Кларидж».— Я не знаю никакого полковника Клариджа. Я не общаюсь с полковниками. Никогда в жизни ни одного полковника не знала. Можете вы представить себе полковника в этой кухне? Вы только посмотрите на плиту. Да полковник в жизни не захочет сесть рядом с такой плитой.— Иногда, мэм, он выступает под другими именами. Например, Виктор.— Говорю вам, я не знаю никаких полковников и никаких Викторов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48