Я сказал:— Ну, не очень-то дружу.Полковник сказал:— Мистер Квигли — прекрасный журналист, и, поскольку он работает в газете гринго [презрительное прозвище американцев в Латинской Америке], у него есть источники информации, закрытые для нас. Мы подумали: может быть, он сказал вам что-то, что могло бы послужить указанием… Нам крайне необходимо узнать о мистере Смите.Я подумал про письмо, но, следуя инструкции мистера Квигли, сказал:— У меня никаких данных нет.— Вас обоих видели вчера утром в отеле «Континенталь», и мы решили, что вы хотели встретиться с вашим отцом. Мы подумали, возможно, он сказал вам что-то…Я не стал восполнять пробел в их информации о моих отношениях с Капитаном и сказал:— Ни слова. Его в отеле уже не было. Он исчез.— Да, да, исчез, нам это известно, и самолет его тоже исчез. Но я подумал, может быть, раньше он вам на что-то намекнул… уверяю вас, мы крайне обеспокоены — обеспокоены за его безопасность, мистер Бэкстер. — И, не поднимая глаз от бумаг, полковник произнес тихо, точно ему было совестно выдавать мне ценную информацию: — Люди видели, как он улетел, но не в том направлении.— Не в том направлении?— Не в том, в каком ему приказано было лететь.Последовала долгая пауза — полковник Мартинес молча сидел, уставясь в свои бумаги. Я подумал: «Может, он тоже выбрал не то направление?»Непонятность ситуации не давала мне покоя, и я попытался прояснить дело, задав вопрос, который даже для моих ушей прозвучал в этой тихой комнате до неприличия прямолинейно:— А кто дал ему приказ? Вы или мистер Квигли?Полковник Мартинес поднял глаза и издал легкий вздох, как человек, с чьих плеч свалилась необходимость соблюдать осторожность.— Ах, да, мистер Квигли! Что, собственно, вы знаете о мистере Квигли?— Я знаю, что он предложил мне работу.— И вы собираетесь принять его предложение?— Мистер Смит оставил мне письмо и чек. Он хочет, чтобы я немедленно возвращался домой.— И вы поедете?— Сначала я хочу рассказать ему о своих планах.Полковник Мартинес сказал:— Могу лишь надеяться, ради всех нас, что это окажется возможным.Я совсем растерялся.— Я что-то вас не понимаю, — сказал я Он что-ни будь натворил? Он в тюрьме?— Безусловно, нет. Он же наш друг. Мы чрезвычайно высоко ценим все, что он делает для нас. Мы в нем нуждаемся. — Опять проклятое слово «нуждаемся».— А при чем тут мистер Квигли?— Ну, я не назвал бы мистера Квигли другом мистера Смита.— Но, — я опять запнулся на этом имени, — но ведь мистер Смит послал мистера Квигли встретить меня, когда я прилетел.— О, мы очень довольны тем, что мистер Смит поддерживает определенный контакт с мистером Квигли. Мы не говорим ничего плохого о мистере Квигли. Если вы решите работать для мистера Квигли — ваше дело, но, если это произойдет, мы, пожалуй, могли бы дать вам один маленький совет. А пока я советую вам подождать. Ничего не решайте: сначала поговорите — а мы надеемся, такой разговор состоится, — с вашим отцом.Он прихлопнул бумаги на столе и поднялся с дружеской улыбкой, давая понять, что разговор — допрос? — окончен.— Мы, конечно, сообщим вам, — сказал он, — как только получим какие-либо вести о вашем отце.
Но о случившемся мне сообщил не полковник Мартинес. Мне сообщил об этом через два часа — или, как он, несомненно, сказал бы, через два часа двенадцать минут — мистер Квигли. Я вернулся в гостиницу, в номер Капитана, так как идти мне было больше некуда. Прилег на диван, но заснуть не мог. Оставалось лишь думать — и как же усиленно я думал, как снова и снова все переворачивал в своем встревоженном и смятенном мозгу. Такое было впечатление, точно я держал кулаки, помогая наматывать шерсть, как это часто делал мальчишкой для Лайзы, а потом вдруг неосторожно дернулся и все нитки перепутались.Почему их так тревожит исчезновение Капитана — ведь он исчез всего несколько часов тому назад? Разве вся его жизнь не состояла из исчезновений, начиная с того первого раза, когда он исчез из немецкого концентрационного лагеря и его отсутствие было обнаружено охранниками, — если то, что он рассказывал мне, было правдой? А может быть, мистер Квигли и полковник Мартинес опасались предательства со стороны Капитана, но разве вся его жизнь не была полна предательства? Он делал вид, что любит Лайзу, и, однако же, то и дело бросал ее по причинам, которые никогда не трудился объяснить. Кто был этот Сомоса, про которого говорил полковник Мартинес, и кто такие сандинисты? Я достаточно хорошо понимал, что был фантастически невежествен, понятия не имел о том, что происходило в этих неведомых мне районах земного шара. Как журналист я был знаком лишь с небольшой частью территории Англии. Только однажды я отправился по заданию в столь дальние края, как Ипсвич, чтобы размотать странную и довольно комичную историю об одном воре. Капитан ведь тоже был вором. Мысли мои перескакивали с одного на другое, и нити все больше запутывались. А Квигли? Кто такой Квигли? И что такое Квигли?И вот, как раз когда я задался этими вопросами, на которые труднее всего было найти ответ, раздался телефонный звонок. Я знал заранее, что произнесет голос на том конце провода (а это будет кодовое слово «Фред»), поэтому не снимал трубки — телефон звонил и звонил. В известном смысле этот звук принес мне облегчение: вопросы перестали одолевать меня и нитки свалились с моих запястий.Наконец телефон перестал звонить, и вскоре, как я и ожидал, раздался стук в дверь. Я чувствовал, что обязан ее открыть, ну и на пороге, конечно, стоял мистер Квигли.— Я звонил снизу. Мне сказали, что вы на месте. Почему вы не отвечали?— Я был занят размышлениями, мистер Квигли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48